Так готы ушли в лес. Аринбиорн и вожди хотели выйти на Дорогу Всех Родов и пойти по ней, но Али, услышав об этом, засмеялся: «Если вы хотите выспаться этой ночью, то идите другим путём. Солнце Крова заставила нас завалить её от врагов большими деревьями, сучьями, ветками и прочим. Вы увидите, что место тинга теперь огорожено, как крепость, в которую трудно войти, но я приведу вас туда».

И все пустились в путь. Вскоре отряд приблизился к месту проведения тинга. Оно и в самом деле было искусно огорожено, так что тем, кто хотел войти внутрь, надо было двигаться по узкому проходу, с обеих сторон которого возвышался частокол из древесных стволов, причём проход петлял, словно в садовом лабиринте. Войско теперь продвигалось пешком, поскольку это было священное место и ни один зверь не должен был ступать по этой земле. Медленно и тихо прошли воины за ограду тинга. Там оказалось множество людей Вольфингов, Берингов и других родов, и хотя никто из них не был воином в расцвете сил, каждый держал в руке какое-нибудь оружие, кроме разве что маленьких детей и самых слабых женщин. Они все сидели или стояли ровными рядами, словно войско в ожидании битвы. Там же вдоль ограды высились шалаши из ветвей и тростника, служившие укрытием женщинам, старикам и детям. Солнце Крова попросила всех оставить свободным место вокруг Кольца Судьбы и Холма Речей, так, чтобы туда поместилось много людей и чтобы воины могли там не только собраться, но и выстроиться. Возле шалашей горело несколько костров – на них готовили пищу. Их было немного, и все они были небольшими. С той стороны, где находились римляне, костры загородили плетнём. Солнце Крова сказала, что не стоит светить своим врагам, указывая им путь. Да и за стенами старались не шуметь, так как все, кто умел отличить правую руку от левой*, думали только о битве и поражении врага, пришедшего уничтожить роды готов.

Возле Холма Речей, с восточной его стороны, установили ствол тонкого бука*, а на его вершине прибили крестообразную перекладину, куда повесили чудесный светильник, Солнце Крова. Он сиял с вышины, и хотя был почти неприметным в огромном лесу, но и его с трёх сторон отгородили тонкими планками от глаз случайного странника. Под светильником, чьё имя она носила, как и раньше в бражном зале, сидела на куче хвороста Солнце Крова. Дева была завёрнута в синий плащ, из-под которого сверкал подол прекрасного, вышитого золотом платья. Его она обычно надевала на народные собрания. Правая рука её покоилась на обнажённом мече, лежащем поперёк колен. Рядом с ней сидел старик Сорли, Мудрый Воин, а вокруг стояли стройные юноши и крепкие девушки, а также старики из числа невольников и свободных. Каждый из них был готов выполнить приказание, исходящее из её уст. Солнце Крова и Сорли командовали теми, кто остался дома.

Тиодольф, Аринбиорн и другие вожди вошли в круг и встали перед Солнцем Крова. Она по-доброму обратилась к ним: «Приветствую вас, сыны Тюра! Сейчас, когда я снова вижу вас, мне кажется, будто мы уже победили. Мы устали от ожидания, и каждый день с раннего утра до позднего вечера мы носили на сердце тяжкий груз страха, а на рассвете вновь вспоминали о нём, но вот вы пришли, и пусть теперь этот тинг будет освещён отблесками пламени бражного зала Вольфингов вместо этих лунных лучей. Пусть даже нам придётся начать всё с самого начала и искать новые места, чтобы поселиться там, новые реки и новые луга, всё равно вырастут роды людей, что жили в Марке, и ничто не бросит на них тени. Пусть даже там, где жили они раньше, поселятся дикие звери и римляне, всё равно эти рода вырубят новые поляны в диком лесу и своими делами прославят другие реки, которые ещё не видели человеческих подвигов. Они сделают землю вокруг своих жилищ плодородной ради процветания родов. О, дети Тюра, на ваших родных лицах отражается стойкость ваших сердец! Ужас народов испугал вас не больше, чем стремительный бег стада зубров, что кормятся на травяных холмах. Радостен этот вечер, о, дети готов! Значит, завтрашнее утро будет ещё радостнее».

Многие слышали, что она говорила, и торжествующий гул прошёлся по рядам, ибо они приняли её слова за предсказание победы.

В это время луна, поднявшаяся над Средней Маркой, когда войско только вступило в лес, вышла из-за высоких деревьев, зелёной стеной окружавших тинг, и осветила собрание, холодным светом отражаясь на доспехах воинов. Солнце Крова сбросила свой синий плащ и теперь стояла в платье со сверкавшей в тусклом свете золотой вышивкой, похожая на сосульку, свисающую с крыши какого-нибудь бражного зала в полночь на солнцеворот, когда внутри в полном разгаре пир, а снаружи – тихая ночь, и уже десять недель как стоит мороз.

Девушка вновь заговорила: «Князь, ты молчишь, прикажи этому воину Берингов командовать войском. Вы оба мудры, а каждая минута этой ночи дорога, и не стоит терять их понапрасну, ведь они приносят спасение Вольфингам, отмщение Берингам и обновлённую надежду всем родам Марки!».

Тиодольф какое-то время сидел молча, голова его была опущена, грудь вздымалась, левая рука лежала у пустых ножен, а правая у горла, словно его беспокоило что-то, о чём он не мог поведать. Наконец, он поднял голову и сказал Аринбиорну, медленно и с болью, как говорил раньше: «Вождь Берингов, поднимись на Холм Речей и скажи народу то, что подскажет твой опыт. Пусть они знают, что завтра, очень рано, ещё до восхода солнца, те, кто может и кому не противостоят боги, свершат подвиги согласно своей силе и завоюют для себя отдых, а для своего рода новые дни, полные новых дел».

Он смолк и снова опустил голову, а Солнце Крова искоса посмотрела на него. Аринбиорн же взошёл на Холм Речей и произнёс: «Родичи, прошло лишь несколько дней с тех пор, как мы впервые встретили римлян и сразились с ними. Иногда мы бились лучше, иногда хуже, как это часто бывает на войне, ибо враги наши люди, да и мы не звери лесные и не боги небесные. Но что нам следует свершить нынче? Мы не можем больше терпеть этих чужеземцев в наших домах. Либо мы умрём, либо отвоюем своё, а это не просто товары, что лежат, ожидая, пока они понадобятся хозяину, это не несколько голов скота, не древесные стволы, из которых построены жилища, а жизнь, что мы ведём в земле, которую создали сами. Я не даю вам выбора, потому что выбора нет. Здесь, в диком лесу, у нас нет ничего, ибо почти все наши дети плачут по нам дома. Наши жёны томятся по нам в наших домах, и если мы не придём к ним с любовью, то римляне придут к ним со всей своей свирепостью. Да и там, в низинной равнине, к нам медленно едет наш вагенбург и с ним наше вооружение, но это не так важно, ведь здесь у нас есть ещё больше оружия. Но зато с ним сюда едут знамёна родов, а вот это уже важно. И нас с ними разделяет малая часть отважных воителей, несколько мечей и копий, немного ран и надежда на смерть, достойную похвалы народа. И вы отправитесь навстречу этому всего через два-три часа. Я не прошу вас участвовать в этой битве, вас и не нужно просить об этом, поэтому, когда я закончу говорить, не надо кричать и бить щитом о щит, ибо отсюда не так далеко до нашего дома, где укрепился враг, желающий нас разбить. Пусть каждый отдохнёт и поспит, если сможет, не снимая доспехов и не убирая далеко оружие, и когда он будет разбужен командирами, стоначальниками и двадцатиначальниками, пусть он не вспоминает, что ещё ночь, но встанет на своё место среди сородичей и будет готов идти через лес так бесшумно, как сможет. Теперь я сказал всё, что хотел от меня наш князь. Завтра вы увидите его в первых рядах атакующих, ибо он жаждет занять своё место, что он занимал в прошедшие дни в бражном зале Вольфингов».