— Получается, мы тебя бросим, а ты тут в одиночку будешь геройствовать, — сказал Поддубнов. — Нет, товарищ, так не выйдет. Или вместе уходим, или вместе остаемся.

— Борис Макарыч, давай без романтики, — сказал Гранцов. — Геройствовать как раз придется группе прорыва.

Из бункера можно было управлять системой перехвата. А все разнообразное хозяйство базы управлялось из командного пункта. Чтобы попасть в КП, Гранцову пришлось больше часа сидеть под штабом. Прямо над головой раздавались шаги и голоса.

Он узнал голос предводительницы. Она то звонила по телефону, то обсуждала ход лечения «гавриков», то составляла меню завтрака и обеда. Ее собеседники отвечали «да», «нет», «понятно».

— Завтра самый ответственный момент, — говорила она. — Гаврики проснутся на новом месте. Самое главное, дать им проснуться самим, поэтому никакого общего подъема, никаких контактов. С шести утра включить трансляцию. На минимальном уровне. Моцарт или Вивальди.

— Понятно.

— Нет, никакого чая! Кто написал чай в меню?! Что за маразм! Первую неделю никакого чая! Только соки и сухое молоко. Все. Завтра с утра час парилки. После обеда еще два часа сухой сауны. Мальчики и девочки вместе. Никаких простыней, пусть привыкают. Постарайтесь заметить, у кого будут признаки возбуждения. С ними начнем конкретную работу. Не забывайте напоминать о возрождении. Подчеркивайте радости жизни. О сексе ни слова, пусть все случится как бы само собой. Потом и остальные подтянутся.

— Да.

— Из препаратов пока не давать ничего нового. Только зеленую серию. Она уже отработана, так что писать ничего не надо. Как только выявим подходящие экземпляры, начнем им давать желтую серию. Да, это новая серия. Поэтому приготовьте все бланки, все средства записи. Будем фиксировать абсолютно все. От изменений в сознании до цвета мочи.

— Понятно.

— Второй приказал местных не выпускать, пусть сидят в своем блиндаже, пока не поумнеют. Консервы кончатся, сами уйдут. Если будут напрашиваться на контакт, отправляйте к Восьмой.

Уже за полночь она осталась в штабе одна и долго шуршала бумагами. Наконец, он услышал, как она спустила воду в унитазе и захлопнула дверь.

Гранцов выбрался из люка и осмотрелся. В сумраке белой ночи ему не нужно было включать свет, чтобы увидеть, как преобразилось помещение. Стены были затянуты блестящей тканью, на окнах висели шторы, повсюду курчавились и тянулись искусственные растения.

На столе рядом с новым компьютером остались лежать папки и блокноты. «Никакой штабной культуры», — отметил Гранцов, приоткрыв папку. Там были какие-то списки, счета, накладные, реклама каких-то медикаментов. Судя по всему, институт занимался не только лечением, но и экспериментами. «Зеленую серию» уже изучили, теперь бедным наркоманам предстояло испытать на себе «желтую». Наверно, на Западе добровольцам-испытателям платят немалые деньги за их риск во имя науки. Здесь же все получается бесплатно, да еще наверняка за эти опыты кто-то платит Институту. Может быть, Минздрав. Может быть, родственники. Примерно по такой же схеме работал доктор Менгеле в концлагере. Но даже он не додумался брать деньги с «пациентов». Какой интересный Институт. Над этим следовало бы поразмыслить, но не сейчас.

Он открыл дверь в подсобку и поднялся по запыленной лестнице на чердак. Еще одна неприметная дверь, и он оказался на вертящемся кресле среди пультов и телефонов. Гранцов плотно закрутил маховик стальной двери, смахнул пыль с аппаратуры и приступил к делу.

В окулярах стереотрубы он видел причал, привязанные лодки и одного-единственного охранника, который сидел на перилах причала. Чуть дальше над краем обрывистого берега вырисовывался земляной холмик с наклонной дверцей. Такие же холмики можно было увидеть и в других уголках базы. Эти сооружения солидно назывались эвакуационными колодцами, хотя снаружи они больше походили на деревенский погреб.

Вадим щелкнул тумблером, и на пульте загорелась табличка «вагонетка». Еще несколько тумблеров привели далекую и пока невидимую вагонетку в движение. На пульте вспыхнула предостерегающая надпись: «проезд закрыт».

— Сам знаю, что закрыт, — ответил пульту Гранцов, глядя через стереотрубу на другой конец базы, где рельсы были перекрыты воротами.

В тишине белой ночи вдруг раздался лязгающий грохот — это вагонетка, прикатившаяся от могильника, врезалась в закрытые ворота.

Гранцов дал охранникам время на выработку правильного решения и отправил вагонетку назад, но не слишком далеко. Разогнавшись, она вернулась к воротам, и новый удар огласил окрестности. Где-то закаркали вороны, залаяла собака. «Наверняка, рыжая лает», — подумал Гранцов. Все другие керимовские псы были слишком хорошо воспитаны, чтобы лаять.

Охранник на причале оглянулся, но остался на месте. Присмотревшись, Гранцов заметил у него в руках маленькую удочку. Оказывается, бдительный страж скрашивал ночное дежурство безнадежным блеснением с причала.

Все, или почти все остальные охранники уже сбегались к воротам. Третий удар снес ворота, и вагонетка покатилась по рельсам прямо к вертолетной площадке. Гранцов отключил питание — докатится по инерции — и снова повернул трубу к причалу. Охранник что-то сказал в рацию, положил ее на доски причала и невозмутимо облокотился на перила, подергивая удочкой.

Над колодцем уже показалась голова Поддубнова. Он перевалился через край и исчез, прижавшись к траве. Гранцов глянул на охранника — тот продолжал смотреть на воду под собой.

Поддубнова не было видно — Гранцов поводил трубой из стороны в сторону. Вот Керимов спокойно и быстро отвязывает концы, вот огромные пятнистые собаки выскакивают из колодца и запрыгивают в лодку — одна, вторая и третья. «А бестолковую рыжую Керимыч, наверно так и не уговорил спуститься в подземный ход», — почему-то с жалостью подумал Вадим. Вот и охранник сидит, уже привязанный к причалу, с мешком на голове. А вот и Поддубнов. Он ножом обрезает концы и отталкивается ногой от причала.

Гранцов собрался уходить, но напоследок все-таки посмотрел в сторону вагонетки — как там ведет себя секъюрити?

Охрана вела себя странно. Здоровые мужики стояли вокруг вагонетки и явно боялись к ней подойти. Наконец, один из них осторожно забрался на тележку и, подсвечивая фонариком, принялся рассматривать что-то в распахнутом контейнере.

«Что бы они там ни нашли, тревогу пока никто не поднял. Так что первая часть гениального плана выполнена. Лодки уходят, никто не бросается в погоню и не стреляет вслед. Остается только задраить все люки и спокойно ждать», — решил Гранцов и отправился обратно в бункер.

Продвигаясь по туннелю, он вдруг услышал впереди неясный шум. Вадим остановился. Отражаясь от бетонных стенок, до него донеся чей-то голос. Через секунду он понял, что это работает система перехвата.

«Наверно, в спешке забыли отключить. И дверь не задраили. Ну, ребята, будет у меня с вами тяжелый разговор», — подумал он. Но тут же послышался звук отодвинутого стула, потом звякнула посуда. Что за чертовщина?