С надеждой на скорую встречу,

ВдМ"

— Он хочет заполучить нас всех, — сказал Штайнберг, даже без намека но вопросительную интонацию.

— Si ,[27]— сказала примадонна.

Ей совершенно не нравилось происходящее. Что она, судебным исполнителем нанялась? Но ничего не поделаешь — Мастер Парижа попросил о помощи Лукрецию, Мастера Рима, а та перепоручила дело своей подчиненной. Попробуй откажись! Лукреция обладала недюжинной злопамятностью. Если разобидится, то будет еще лет двести посылать в подарок отравленные цветы, платки и букеты ядовитого плюща. Несмертельно, конечно, но раз за разом извлекать тарантул из концертных туфелек — на такое никаких нервов не хватит.

И все равно, это гадко. Не так становятся вампирами. Не по векселю. Это профанация, если вы хотите знать ее мнение!

(Сама она стала вампиром на спор. Как-то раз в начале 18го столетия Лючия вместе с закадычной подругой Аллегрой сидела на пристани, лузгая купленные на последние деньги креветки и размышляя, куда же им податься теперь, когда администрация оперы расторгла их контракт, предпочтя им обоим волоокого юношу с красивым глубоким сопрано.

— Нет, — сказала тогда Аллегра, — Не доживем мы до тех времен, когда женские арии будут исполнять именно женщины, а не всякие там балаганные уродцы.

И сделала выразительный жест, словно разрезала воздух.

— Не зарекайся, — задумчиво протянула Лючия.

Той же ночью она отдалась гостившему в Италии маркизу, известному в свете своими милыми, хотя и слегка эксцентричными проделками — например, во время скучных раутов он имел обыкновение превращаться в нетопыря и вылетать из залы.

Через 50 лет подруги снова встретились и вдосталь посмеялись над своим давним пари. Аллегра хихикала не только когда Лючия замолчала, но и когда она, поцеловав подругу в лысеющую макушку, на цыпочках покинула комнату и побежала прочь из богадельни. Она сомневалась, что Аллегра вообще ее узнала.)

— Ну что? — нетерпеливо спросила Лючия. — Какой ваш выбор?

— Разве он у меня есть?

— Нет, конечно.

В то же мгновение она впилась в его шею и через несколько минут неподвижное тело господина Генриха Штайнберга осталось лежать на полу. Облизнувшись с невинным видом, словно девочка доевшая краденое варенье, Лючия обратила взор на кресло-качалку. Присмотревшись, она зашипела — прическу девушки поддерживал серебряный гребень, а на груди сияла серебряная же брошка в виде лилии.

— Тамино, можешь помочь? Как никак, зомби не реагируют на серебро.

Пудель согласно тявкнул. Быстро перебирая лапками, он сбегал к камину и притащил хозяйке щипцы.

— Ну спасибо, дорогой!

Ничего не поделаешь, придется действовать самой. Взявшись щипцами за краешек гребня, Лючия вытащила его и отшвырнула подальше. Волосы девушки рассыпались по плечам, но она так и не проснулась. Затем наступила очередь брошки. Ее Лючия просто вырвала вместе с куском ткани.

"Горжетка или длинные перчатки?" Что-то в облике Берты натолкнула ее на мысль, что вряд ли эта девушка влюблена в горжетки. Зато без перчаток появляться в обществе не комильфо. Закатав ей рукав, примадонна прокусила запястье Берты и в рот ей медленно потекла безвкусная кровь больной.

Разверзся омут, и все бертины черти разом ей подмигнули.

"Вот так номер! А с виду благонравная девица, хоть пяльцы в руки. Может, просто симпатичные не попадались? Так я познакомлю. Взять хоть тенора Фабио Моретти, все при нем."

Пока Лючия, морщась, сосала ее кровь, девушка даже не пошевелилась. Когда все закончилось, ее голова просто свесилась набок.

— Две трети уплачено, — отчеканила вампирша и мысленно добавила "Радуйся, мерзавец." Небрежно промакнув губы, она оставила Тамино в комнате, а сама вышла в коридор, где буквально нос к носу столкнулась с очкастым юношей.

— Ты быть Леонард? О-ла-ла, на пловца и зверь бежит!

— У в-вас рот в крови, — прошептал мальчик на итальянском. — Вам плохо?

— Нет, малыш, мне хорошо. А рот у меня в крови, потому что я пила человеческую кровь.

— Это так ужасно! — он сразу побледнел. — Вы и вообразить не можете, КАКИЕ в ней бывают микробы!

"Ему придется тяжелее всех," подумала Лючия, оттаскивая его тело в гостиную.

На самом деле, Штайнберги не были мертвы. Они были едва живы, а это огромная разница. В груди еще теплилась искра, крошечная, как первая звезда на небосклоне или последний светлячок в саду. Дунешь — и погаснет. Лючия вовремя уронила в каждый рот несколько капель своей крови. Новообращенные тихо застонали, но глаза не открыли.

Они не проснутся, пока она не придумает, что делать дальше. Вот ведь идиотская ситуация! Как и большинство вампиров, Лючия была законченной эгоисткой. А как иначе, если приходится продлевать свое существование за счет чужих жизней? Но ее эгоизм заключался еще и в том, что она наотрез отказывалась возиться с инициациями. До сегодняшней ночи. И как ее только угораздило? Создания — это такая обуза. Кому охота, чтобы кто-то цеплялся тебе за юбку? Да-с, а эти еще и неказистые такие, с ними в обществе показаться стыдно. Торгаш-прощелыга, ненормальный мальчишка и очень странная девочка. Кому такие сдались? Уж точно не ей!

Заметив, что у Берты соскользнул с коленей плед, Лючия подобрала его и рассеяно укутала девушку.

Ну ничего, не нужно с ними возиться. Очень скоро их заберут и дело с концом. Даже вспоминать про них не придется.

Щека Леонарда была забрызгана кровью. Вздохнув, Лючия смочила платок водой из графина и осторожно, чтобы не потревожить мальчика, вытерла ему лицо. Еще испугается, когда проснется. Поди, не сразу поймет, что это его собственная. А ведь он такой чувствительный, ему нельзя лишний раз нервничать.

Так, о чем это она? Ах да, поскорее бы их сбыть. Как только Мастер Парижа освободится, он, небось, сразу за ними явится. И никто ему слова поперек не скажет, раз фольклор на его стороне. Горе-коммерсант сам заслужил такую участь. А нечего было дураку занимать деньги у разных таинственных личностей. Наворотил дел, а детям расхлебывать…

Когда она схватила с дивана подушку и подложила ее под голову Штайнбергу, все еще лежавшему на полу, вампирша наконец спохватилась. И в ужасе прикрыла ладонью рот. Нет, невозможно! С ней такого точно не могло случиться! И… и почему именно они?! Но родню не выбирают, эта аксиома подтвердилась в который раз. А кто они ей, если не родня? В их жилах течет ее кровь. И сейчас они такие беззащитные, все трое! Что делать-то? А?!

Берта пошевелилась во сне, и вампирша вновь поправила ей плед, случайно задев кресло. Оно качнулось, заскрипев, и в этом звуке почудился ей скрип неведомой колыбели…

Лючия сжала кулаки. Нет, она не сможет из спасти. Против фольклора не попрешь. Зато она научит их обороняться.