– О планах, конечно! – От переизбытка чувств Митяй слегка подпрыгнул на сиденье. – Мужик ведь знать не знает, что уже одной ногой стоит…

– Че-го?!

– …на пороге ЗАГСа! – договорил он. – Да разве можно столько потрясений разом? На тебе, Андрюха, и сына, и жену!

– И кота, – подсказала я язвительно.

– Кот классный, – чуть спокойнее признал Митяй.

– Мне кажется – или он невысоко оценивает лично меня? – обратилась я к Лизке.

– Не обращай внимания, это типичная мужская солидарность, – ответила подруга, проявляя солидарность типично женскую, и повысила голос, обращаясь к Митяю: – И кто бы говорил про скоростные отношения! Сам-то сделал мне предложение на третий день знакомства!

– Так-то тебе! Я же тебя знал уже! Причем во всех смыслах и позах…

Лизка шлепнула жениха по макушке. Тот ойкнул, втянул голову и пожаловался медведю на соседнем сиденье:

– Бабы…

– Поговори мне еще, – грозно сказала Лизка и, подавшись вперед, чмокнула белобрысую макушку Митяя: – Знаток ты мой…

– Будьте любезны, сделайте паузу в любовных играх, мы уже приехали, – попросила я.

– Выгружаемся! – скомандовала Лизка и первой вылезла из машины, чтобы успеть наложить лапы на медведя.

– Ну, ты это… Не шибко нервничай, – вполголоса сказал Митяй, поймав мой смятенный взгляд в зеркале. – Я буду рядом и не дам тебя в обиду.

– Угу, – кивнула я.

– И это… там маманя подарок тебе…

Мне сейчас было не до подарков. Хотя…

– Это? – Какой-то сверток всю дорогу неуютно давил мне в бок. – А что это?

Я развернула газету с функциями оберточной бумаги (родной «ФинансистЪ», презентованный тетке на хозяйственные нужды в объеме годовой подписки!) и едва не прослезилась. В газетке, тщательно закутанные в пять слоев, лежали бокалы – красненькие, круглые, хрустальные, на граненых ножках, с золотым ободком. Два!

– Откуда?!

Митяй перегнулся через спинку кресла, с удовольствием отследил смену выражений моего лица и пояснил:

– Так это же еще бабкины фужеры. Бабки и деда. Когда они померли, мамка и брат ее, батька твой, по-честному их поделили и взяли себе на память: три бокала дядь Юре, три – мамке. Но один я кокнул еще мальцом, случайно…

– Митя, я говорила тебе, как люблю вас с тетей Верой?

– Да что-то не припомню. – Митяй засмеялся и покраснел.

Я звонко чмокнула его в помидорную щеку и вылезла из машины. Любящая семья – это прекрасно. Пора было расширять семейный круг.

У Соколова уже был мобильный, брат-галерейщик дал мне его номер. Стоя у подъезда и глядя на окна квартиры Андрея Петровича, я позвонила ему и попросила спуститься во двор.

– А вы без швабры? – с притворной опаской уточнил Соколов.

– Без швабры, но все равно вооружена и опасна, – не без кокетства ответила я.

– Не сомневаюсь, – весело фыркнул мой собеседник. – Подождите немного, я надену доспехи и выйду.

Я приободрилась: нормально прошел разговор, в позитивном ключе.

Митяй, устроившийся на скамейке за жасминовым кустом, высунулся из-за него, чтобы вопросительно поморгать мне белесыми ресничками. Я успокоила его глубоким кивком, отошла от подъезда и села на лавочку у детской площадки.

– Ну, привет! – На меня упала просторная тень.

Я посмотрела на кроссовки минимум сорок восьмого размера, подняла голову и похлопала по лавке:

– Привет, садитесь.

– Да насиделся уже. – Андрей Петрович опустился на лавку. – Два года отмотал…

– Плохая шутка, – поморщилась я. – Давайте вы не будете бравировать вашим печальным прошлым, тем более мы оба знаем – отсидели вы ни за что, теперь судимость можно и нужно снять…

– Кстати, спасибо, что размотали всю эту мутную историю.

– А вы откуда… – удивилась я.

– Да приходила ко мне пара старых знакомых, один из них представился вашим братом и деревенским участковым. Сказал, если бы не Ляська…

– Алиса Юрьевна Пеструхина. – Я протянула руку для пожатия.

Соколов осторожно ее потряс:

– Очень приятно, Андрей Петрович Соколов.

– Я знаю.

– А я не знаю, как вас благодарить, Алиса Юрьевна…

– О, я вам подскажу, – я сказала это бодро, но на скамейке заерзала, нервничая. – Но сначала о другом. Помнится, я обещала вам данные той дамы, у которой купила дом…

– А вы нашли? – Теперь и Соколов занервничал.

– Нашла, но оказалось, что эта женщина умерла.

– А мальчик? Должен быть мальчик!

– И был, и есть, не волнуйтесь, с ребенком все в порядке, – кивнула я. – Он в доме ребенка…

– Ничего себе – все в порядке!

Андрей Петрович вскочил и всплеснул руками. Бдительный Митяй выглянул из-за куста, вздернув брови. Я покачала головой – мол, отбой воздушной тревоги – и настойчиво подергала Соколова за полу ветровки, возвращая его на лавочку.

– Ребенку нужна семья. – Андрей Петрович схватился за голову.

– Как хорошо, что вы сами об этом заговорили! – обрадовалась я. – Смотрите: я все узнала, вам Тишку не отдадут.

– А кому отдадут?

– Ну, например, хорошей женщине, у которой есть приличная работа, квартира, дом, кот и наилучшие рекомендации.

– И вы знаете такую женщину?

– И вы тоже знаете! – Я выпятила грудь.

– Не понял?

Тупица!

– Андрей Петрович, вам надо жениться! – сказала я прямо. – Снять судимость, устроиться на работу, наладить отношения с братом и его семьей. Тем более что она в ближайшее время увеличится, потому что Максим Петрович возьмет под опеку маленького племянника…

– Какого еще племянника?

Дважды тупица!

– Вашего сына, идиот! – взвизгнула я. – Вон он, на карусельке катается и хохочет! Мальчик в синем комбинезоне, видите? Сидеть!!!

Я опять не позволила собеседнику покинуть лавочку, правда, на этот раз пришлось навалиться на него всем телом.

– Это Тишка? – Соколов замер, глядя поверх моего плеча.

– Это Тихон Андреевич Соколов. – Я убедилась, что нервный мужик не стартует со скамейки, как баллистическая ракета, и слегка отодвинулась. – Хороший мальчик, очень умненький и веселый. Прекрасно ладит с другими малышами, в доме ребенка его все любят…

– Господи, Алиса Юрьевна, как мне вас благодарить…

– Да что вы заладили, Андрей Петрович, как да как! – рассердилась я. – Просто сделайте то, что я сказала: женитесь, найдите работу…