– Угу!

Неплохо, правда, но жутко аляписто!

– А у них большой дом? – прожевав, спросила Ника.

– Думаю, места хватит.

– А где я буду спать?

– Уж для тебя комнату найду!

Мой лофт тоже особо не был предназначен для детей – огромное единое, не очень уютное пространство. Но я пригласил дизайнера и один из углов стал детской комнатой в стиле гараж. Нике очень нравилось!

– Хорошо, давай поедем, – взвесив за и против, согласилась Ника. – Но только если пообещаешь, что не оставишь ночью одну. И если скучно станет – будешь со мной играть. Настолки наши возьмем. И… – она замялась и щеку прикусила, совсем как Катя. – Если я захочу уехать, уедем, ладно?

– Обещаю.

Мы поели, и я загрузил в посудомойку грязную посуду, Ника высокий длинный стол вытерла, практически идеально с учетом ее роста и его размера.

– Папа, а вот я тут на ютубе видела…

Я как истинный взрослый воспользовался сменой темы и строго на часы показал:

– Иди купайся, время видела?

– Пап, – занудела.

– Бегом.

Я рухнул на диван и руками лицо протер, кожу стереть, воспоминания. Может, когда-нибудь мне перестанет быть стыдно перед дочерью? А перед женой? Здесь нет, это навсегда со мной. Пары постоянно расходятся, процент разводов катастрофичен не только в России, и дети с этим мирятся и привыкают. Но мне ведь не было мучительно плохо в семье, я просто на поводу порочных желаний пошел. Членом думал. Вот теперь сижу и отвечаю на неудобные вопросы девятилетней дочери. А какими они станут через пять лет? Если она решится мне или Кате их задать. Ника ведь спрашивала. Тогда, когда приехал к ней в школу. Отмылся от запаха блядства в офисе и к дочери рванул объяснять, почему утром не приехал. Почему обещание нарушил. Злой, нервный, и Вероничка почувствовала, да. Расстроилась очень…

Я вышел из машины, поднялся по ступеням, резкими, большими шагами. Вошел в зал ожидания и кнопку вызова нажал с пометкой «2А».

– Вероника Полонская, – произнес и принялся ждать.

Катерине Великой сухо черканул, что сам заберу дочь. Пусть только попробует запретить! Она прочитала сообщение, но не сочла нужным отвечать.

– Папа! – позвала Ника и прошла через турникет.

– Привет, Земляничка, – я забрал тяжелый рюкзак и поцеловал светлую макушку. – Пойдем.

– А ты где был? Я ждала тебя утром? Мама сказала, что ты не будешь больше с нами жить. Пап?

Как охуенно Мальвина все решила! И дочери уже рассказала!

– Садись, – дверь открыл и постарался улыбнуться, хотя от гнева на Катю, себя, ситуацию просто рвалось в груди что-то. Что-то очень важное и нужное.

– Пап, это правда?

Я выехал на дорогу и головой тряхнул, чтобы демонов ярости отогнать. Я с ребенком, мне ясность нужна.

– Никусь, все так запуталось. Мы с мамой немного поссорились и…

– Пап, а чемоданы? Прямо с чемоданами уйдешь? – перебила она.

– Ника, если задала вопрос – выслушай ответ! – не сдержался и повысил голос. Черт, мне успокоительное нужно, лошадиную дозу.

– Извини, – тихо проговорила и вжалась в сиденье.

А-аа! Меня просто разрывало от чувства вины! Я просто ходячий клубок эмоций и ни одной доброй и светлой.

– Земляничка, прости, – я вышел из машины и сел к ней назад, ладони маленькие в свои взял. – Папа плохо чувствует себя.

– У тебя болит что-то?

– Да, и это не лечится, – криво улыбнулся я. – Ты главное помни: я тебя очень люблю и никогда не оставлю. Никогда!

Я обнял ее, и Ника не оттолкнула. Надеюсь, и она будет любить меня всегда, даже если всю правду узнает.

– Ты пойдешь домой? – спросила, когда мы поднялись на наш этаж.

– Нет, – у меня нет моральных сил второй раз с Мальвиной встречаться. Не могу. Ненавижу ее сейчас. И себя ненавижу.

Я схватил дочь и поднял, к себе прижал крепко.

– Я люблю тебя. Очень.

Затем дверь своим ключом открыл. Ника исчезла в нашей квартире, а я остался за чертой. И нет мне возврата. Я забыл дорогу домой.

Я поднялся, выныривая из воспоминаний, когда Ника из ванной выбежала.

– Ты же посидишь, пока я не засну?

– Ты уже большая девочка, когда сама засыпать будешь? Твоя Флавия разве с родителями засыпает?

– А я тоже сама! – она залезла под одеяло и укуталась. – Просто не уходи пока ванную, ладно. Минуточек пять. Я быстро засну.

– Хорошо, – вздохнул я. Так и живем.

В Мещерском лесу действительно было хорошо. Мы приехали к обеду, только подъехали к трехэтажному особняку, и я сразу заметил мерседес Вики. Взял пакеты с продуктами, которые захватили в результате забега в «Babu Mashu», дочка настояла. Ника тащила рюкзак набитый самым необходимым, а в холодном воздухе тлело увядание и пахло костром.

– Привет! – нас встретила Вика с дымящимся чаем в руках и в коротеньком пуховике.

– Привет, – я поцеловал ее в щеку и, не отпуская ладони дочери, чуть вперед подтолкнул. – Никусь, ты помнишь Вику?

– Здравсвуй, Вероника, – улыбнулась та. – Я очень рада снова с тобой встретиться.

– Здравствуйте, – негромко ответила Ника. Растерялась немного.

Мы поздоровались и познакомились с теми, кого не знали, и Ника оживилась, обнаружив еще ребятню: у двоюродного брата Вики были двое детей чуть помладше Веронички.

– Красивая девочка, – Вика стала рядом со мной, локоть обвила и к плечу голову прислонила. Я наблюдал, как осторожное знакомство с детьми плавно перешло в игру. Как у мелких все легко и быстро!

Да, Ника хорошенькая: волосы длинные, густые и блестящие, светлым золотом на солнце отливали. Вырастет тоненькой и изящной, высокой и грациозной. Как Катя.

– На кого похожа?

– На маму.

– На твою бывшую?

Я искоса взглянул на нее, хмурясь. Что она хочет услышать?

– На Катю похожа, – мне капец как не нравилась приставка «бывшая», и дело не в собственнических замашках, хотя не без этого, просто это в очередной раз подчеркивало пустоту, которая между нами образовалась. Бывший муж – ну, это вообще пиздец! Особенно, когда рядом здоровяки татуированные с кофеечком и цветочками. Только не властен я там: прав не имею, и претензии мои легко нахер могут пойти.

– Твоя бывшая не станет настраивать Нику против нас? – обеспокоенно спросила Вика.