Все еще не вполне проснувшись, спотыкаясь, она с трудом выбралась во двор, и здесь ее вырвало у стены небольшим количеством горькой желтой желчи. Она выпрямилась, держась за стену, вытерла рот и обнаружила рядом Бобби Кларка; он с встревоженным лицом взял ее руку и посчитал пульс.

— Думаю, стоит вас осмотреть, — сказал он.

— Нет.

Она чувствовала себя очень уязвимой. Это странное недомогание встревожило ее: ведь она всегда была такой здоровой и сильной! И боялась, что он обнаружит что-нибудь ужасное.

— Со мной все в порядке, правда.

Но он, крепко держа Сантэн за руку, отвел ее к припаркованной санитарной машине и опустил брезентовый полог, чтобы они оказались наедине.

— Пожалуйста, ложитесь сюда.

Не обращая внимания на ее протесты, он расстегнул на ней кофточку, чтобы посмотреть грудь.

Его манеры стали такими докторскими, профессиональными, что Сантэн больше не протестовала и покорно подчинилась осмотру, садясь, кашляя, глубоко дыша, когда он приказывал.

— Сейчас я вас осмотрю, — сказал он. — Хотите, чтобы присутствовала ваша служанка? — Сантэн молча покачала головой, и он сказал: — Пожалуйста, снимите юбку и нижнюю юбку.

Закончив, он стал неторопливо укладывать инструменты в сумку и завязывать тесемки, давая ей время привести себя в порядок.

Потом взглянул на нее с таким странным выражением, что она встревожилась.

— Что-нибудь серьезное?

Он покачал головой.

— Сантэн, ваш жених погиб. Вы сами так сказали вчера вечером.

Она кивнула.

— Еще рано говорить с уверенностью, слишком рано, но я считаю, что вам понадобится отец для ребенка, которого вы носите.

Она невольно положила руки на живот защитным жестом.

— Я знаком с вами всего несколько дней, но этого достаточно, чтобы понять: я вас люблю. И вы оказали бы мне честь… — он умолк, потому что она не слушала.

— Мишель, — прошептала она. — Ребенок Мишеля. Я потеряла не все. У меня еще есть его часть.

* * *

Сантэн с такой охотой ела бутерброды с ветчиной и сыром, которые принесла ей Анна, что та взглянула на нее с подозрением.

— Мне гораздо лучше, — предупредила ее вопрос Сантэн.

Они помогли накормить раненых и подготовить их к перевозке. Двое тяжелых ночью умерли; санитары похоронили их в наспех выкопанных могилах на краю поля, и санитарные машины снова влились в поток движения по главной дороге.

Пробки предыдущего дня рассосались: армия приходила в себя после смятения, устанавливалось подобие порядка. Двигались медленно, но остановок стало меньше, и по дороге попадались примитивные пункты снабжения, сооруженные за ночь, и расположения штабов.

Во время остановки на краю маленькой деревушки, полускрытой деревьями и виноградниками, Сантэн разглядела на краю одного виноградника очертания самолетов.

Она забралась на задний борт фургона, чтобы лучше видеть, и в это время звено самолетов поднялось в воздух и пролетело низко над дорогой.

Сантэн испытала острое разочарование: это были неуклюжие двухместные разведчики «де хевиленд», а не изящные SE5a из эскадрильи Мишеля. Она помахала им, и какой-то пилот посмотрел вниз и помахал в ответ.

Это почему-то подбодрило ее, и, возвращаясь к принятым на себя обязанностям, она чувствовала себя сильной и беспечной; она шутила с ранеными на своем ломаном английском, и те радостно отзывались на ее шутки. Один назвал ее «Солнышко», и это имя быстро распространилось по всей колонне.

Бобби Кларк остановил Сантэн, когда она проходила мимо.

— Отличная работа, но не переусердствуйте.

— Все будет в порядке. Не тревожьтесь за меня.

— Ничего не могу с собой поделать. — Он понизил голос. — Вы обдумали мое предложение? Что скажете?

— Не сейчас, Бобби.

Она произносила его имя с ударениями на каждом слоге: Боб-би, и всякий раз как она это делала, у него перехватывало дыхание.

— Мы поговорим об этом позже, но вы очень добры.

Дорога снова стала почти непроезжей: по ней к Морт-Омму непрерывно подтягивались резервы. Мимо шла бесконечная колонна марширующих людей, между рядами покачивающихся стальных шлемов двигались артиллерийские батареи и вереницы грузовиков с военным снаряжением.

Продвижение замедлилось; пережидать на обочине или на боковых дорогах, пока минуют новые орды, приходилось часами.

— Скоро мне придется отправить санитарные машины обратно, — сказал Бобби Сантэн во время одной такой остановки. — Они нужны там. Как только найдем полевой госпиталь, я передам пациентов.

Сантэн кивнула и собралась идти к машине, откуда раненый позвал:

— Сюда, Солнышко, помогите мне.

Бобби перехватил ее руку.

— Сантэн, в госпитале будет капеллан. Потребуется всего несколько минут…

Она улыбнулась и коснулась пальцами его небритой щеки.

— Вы хороший человек, Бобби, но отец моего ребенка — Мишель. Я думала над этим — и решила, что другой отец ему не нужен.

— Сантэн, вы не понимаете! Что подумают люди? Ребенок без отца, молодая мать без мужа, — что станут говорить?

— Пока у меня есть ребенок, Бобби, мне… как это говорится по-английски… мне на это наплевать! Пусть болтают, что хотят. Я вдова Мишеля Кортни.

* * *

В тот же день они нашли полевой госпиталь, который искали. Он расположился в поле под Аррасом.

Две большие палатки со знаком красного креста служили операционными. По сторонам были возведены примитивные укрытия для сотен раненых, ждущих своей очереди на операцию. Укрытия были из брезента или проржавевших листов железа, найденных в соседних деревнях.

Анна и Сантэн помогали разгружать раненых и переносить их в переполненные укрытия, потом сняли свой багаж с крыши первого фургона. Один из пациентов заметил их приготовления к уходу.

— Уходите, Солнышко?

Услышав это, остальные загомонили:

— Что мы без вас будем делать, милая?

Она в последний раз подошла к ним, с улыбкой и шуткой переходила от одного к другому, наклонялась, целовала грязные, перекошенные от боли лица, а потом, не способная больше выдержать, убежала к ожидающей ее Анне.

Они взяли саквояж и мешок Анны и двинулись вдоль колонны. Шоферы заправляли машины, готовясь вернуться на поле боя.

Бобби Кларк поджидал их, а увидев, подбежал.

— Мы отправляемся назад. Приказ майора Синклера.

— Au revoir, Бобби.

— Я всегда буду помнить вас, Сантэн. — Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Надеюсь, это будет мальчик, — шепнул он.