– Не раскачивай ее слишком сильно, – окликнул имам старшую дочь. Он опасался, что бьющая из Сари ключом энергия выбросит младшую сестру с качелей словно из катапульты, и та взлетит в воздух. Эта картина нередко являлась ему в кошмарных снах: его дочери падают. Имам просыпался в темноте, обливаясь по́том, и спешил проведать своих детей. Нет, у девочек все было в порядке.

Щуплая фигура подсела к имаму на скамейку, но тот даже не повернулся. Краем глаза он увидел, как молодой парень достал толстенную потрепанную книгу в мягком переплете под названием «Преступление и наказание», раскрыл ее на загнутой странице и сделал вид, будто погрузился в чтение.

– Ты опоздал, – заметил имам.

– Не совсем, – возразил парень, не отрываясь от книги. – Тебя сюда провожало ФБР. Это был всего один агент, у него не было аппаратуры для подслушивания, и долго он здесь не задержался. На мой взгляд, обычная выборочная проверка. Агент уже уехал. Я проводил его до шоссе, чтобы убедиться наверняка, и вернулся обратно.

– А, – пробормотал имам. – Значит, теперь мы в безопасности?

– Если только ты не двойной агент, тогда мы действительно в безопасности. Ну, как прошла поездка?

– Все получилось прекрасно. Я связался с генералом Авейсом. Он отобрал двенадцать молодых бойцов. Как ты и просил, все неискушенные западным образом жизни, незараженные Интернетом. Они с трудом умеют обращаться с сотовым телефоном.

– Отлично.

– Один из них, Махир, немного постарше, более опытный. Если так можно выразиться, сержант. Он их командир.

– Хорошо. Пусть он убьет Санта-Клауса. Он будет мне повиноваться, так? Я не хочу, чтобы он вставал в позу. Когда я отдам этому Махиру приказ, от него не придется ждать дерьма?

– Я говорил с ним. Махир будет орудием твоей воли, точно так же, как ты будешь орудием воли Аллаха.

– Мы с тобой устроим теологические дебаты в аду относительно того, чью волю я выполняю.

– Величайшая трагедия, что ты не знаешь истинной веры и вообще какой-либо веры или системы, которая стремится к установлению порядка. Ты любишь только смерть и живешь лишь ради уничтожения. Такой замечательный молодой человек, Аллах выбрал тебя для этой задачи и свел нас друг с другом, и мы с тобой вместе, неверующий и святой, нанесем страшный удар и отомстим за трагически погибшего великого Усаму. Затем я отправлюсь на небеса, брат мой, и стану первым, кто встретит тебя там с распростертыми объятиями, поскольку уверен, что Аллах в виде исключения откроет для тебя двери рая.

– На самом деле нельзя сказать, что у меня вообще нет веры, – заметил парень. – Я поклоняюсь церкви Святой Джоан Джетт[36]. Я люблю рок-н-ролл. Вот мое божество. А теперь выкладывай подробности.

– Через одного брата, возглавляющего фонд помощи сомалийским беженцам в Торонто, я переправил в Канаду всех двенадцать человек, воинов за веру, группами по трое-четверо. Они получили временные канадские визы и разместились в общежитии благотворительного фонда в пригороде Торонто. Им дан строжайший приказ ни с кем не вступать в контакт, ни с кем не общаться, не разговаривать с неверными, выполнять все правила общежития, вести себя скромно, плыть по течению. Но в назначенный день они будут готовы: все побывали в бою. Это бойцы «Хизбуль-ислама», они воевали в Вабре и Могадишу…

– Пожалуйста, не надо. Я пытался разобраться в гражданской войне в Сомали с помощью Интернета. Это было все равно что читать письма Стивена Крейна с фронтов Пятой пунической войны[37].

– Вечные насмешки, даже если я ничего не понимаю. Все эти люди потеряли своих братьев, сестер, родителей. Это закаленные воины, не знающие пощады, и они, не дрогнув, сделают все необходимое.

– То, что нужно, – одобрительно произнес парень.

– За неделю до назначенного дня их привезут к оживленному пограничному переходу в Ниагара-Фолс, где они скрытно переправятся в Штаты, спрятавшись в грузовике, который регулярно пересекает границу. Этот грузовик принадлежит еще одному собрату по вере, владельцу компании, торгующей коврами. Далее я лично отвезу всех из Олбани сюда, где они отдохнут несколько дней в конспиративном доме. Ты точно уверен в том, что их не надо будет свозить заранее в торговый центр, по одному – по два, чтобы они прониклись духом того, что им предстоит сделать?

– Сожалею, нет. Кто-нибудь из них влюбится в девушку-сомалийку, которая торгует видеодисками, работает официанткой в кафе или собирает плату за парковку, его мысли не будут сконцентрированы на работе, и он изгадит все дело. Непременно найдет способ все обгадить. Этим ребятам были обещаны священный джихад, истребление неверных и прямая дорога в рай. Я позабочусь о том, чтобы все эти обещания были выполнены, но они, в свою очередь, должны соблюдать строжайшую дисциплину до тех пор, пока не начнется веселье. Это основополагающее правило – тут никаких комедий, иначе нас накроют и уничтожат. Больше я этого повторять не буду. Тебе нужны еще деньги?

Имаму было стыдно насчет денег. Часть суммы, полученной от парня, он использовал, чтобы дважды насладиться услугами проститутки в Сомали, на покупку видеодисков с самой грязной порнухой и чтобы сводить своих девочек в детское кафе «Чакс и чиз», где им очень нравилось. У него еще оставалось больше шестисот долларов. Но он не мог отказаться от такого предложения.

– Ну, – смущенно пробормотал имам, – наличные всегда пригодятся.

– Никаких пиршеств, никакой тайной вечери с молодыми ягнятами. Малейшее – малейшее отступление от обычного распорядка может насторожить федералов. Пока что они, похоже, еще ни о чем не пронюхали, но мы уже так близки к цели, и мне бы не хотелось, чтобы все это развалилось, а я остаток своих дней зазря провел за решеткой, по три раза на дню удовлетворяя похоть своих сокамерников.

– Я все понимаю и повинуюсь. Я тебе очень благодарен.

– Вот и отлично, на том и остановимся.

– Есть еще один момент.

– Хорошо, какой?

– Смерть.

– Моя любимая вещь, в любой раскраске. О чьей смерти мы говорим?

– О твоей и моей.

– Она придет тогда, когда придет. Это ничтожная плата за высшие цели. Меня смерть не слишком пугает.

– Да, но… неужели у тебя нет никого, кого тебе хотелось бы увидеть снова?

– Разве только чтобы расхохотаться им в лицо.

– Но если задуматься о бегстве…

– Это невозможно.