У него завибрировал сотовый телефон.

Выудив аппарат из кармана, он нажал кнопку ответа.

Они заговорили все сразу: Макэлрой, но также Уэбли, и Ник Мемфис из далекого Вашингтона.

Затем разговор взял на себя Мемфис:

– Крус, ты сейчас где?

– В парфюмерном магазине, по-прежнему на втором этаже. Мы убили еще одного боевика, но, по-моему, никто этого не заметил.

– Отлично, мы установили личность главаря. На самом деле это парень двадцати двух лет. Работает здесь, в торговом центре, управляющим в магазине под названием «Стрельба от первого лица». Это он обманом заказал оружие, он смыслит в компьютерах, и, возможно, он собирается повторить «Колумбайн», но только уже накачанный стероидами.

– Значит, за всем этим стоит какой-то долбаный юнец?

– Он работает в комплексе, ему должны быть известны все средства безопасности, коридоры и проходы, и в прошлом у него уже были нелады с законом, хранение наркотиков, рассылка угроз через Интернет, даже поджог, но каждый раз все заминалось деньгами папаши. Он уже много лет наблюдался у психиатра и в последнее время вроде как «пошел на поправку».

– Значит, не пошел, – заметил Рей.

– Ты наш единственный человек в комплексе. Нам нужно, Рей, чтобы ты нашел способ подняться на четвертый этаж и прошел в пассаж «Рио-Гранде». Эта «Стрельба от первого лица» находится там, «Рио-Гранде» 4-312. Мы полагаем, именно там ублюдок устроил свою штаб-квартиру, и туда переключено все управление. Ты поднимешься и будешь ждать снаружи. Если все пройдет хорошо, возможно, ты нам и не понадобишься. Если же дела будут плохи, тебе придется ворваться туда и быстро замочить этого парня и всех, кто вместе с ним. Извини, не могу тебе достать ни бронежилет, ни оружие. Вообще-то ты можешь никуда не идти, но, с другой стороны, если во всей Америке кто-то и способен это сделать, то только ты.

«Да, я, – подумал Рей. – Всегда я. Я, воин. Я, герой. Я, морпех. Я, снайпер».

– Крус, почему молчишь? – встревожился Мемфис. – У тебя все в порядке?

– Уже в пути, – ответил Рей.

– Послушай, – сказал Мемфис, – я все понимаю. Тебе казалось, что война осталась в прошлом, однако это все никуда не делось, и даже дома тебя по-прежнему пытаются убить. У тебя очаровательная невеста, куча заманчивых предложений насчет работы, будущее видится в розовом свете, и тут появляются эти уроды с автоматами. Сожалею, но так уж получилось.

«Держись подальше от слова на букву «п», – напомнил себе Крус. – В этом мире нет никаких «почему». Есть только «есть», а именно, то, что нужно делать дальше, и это нужно сделать. Отец без раздумий пошел бы на это, и если бы его убили в самую последнюю секунду, его смерть не была бы омрачена пустыми сожалениями. Нет никаких «почему», есть только «есть».

– Крус, ты сделаешь это?

– Я пропустил время послеобеденного сна, – усмехнулся Рей, – но, похоже, мне придется провести без него еще один день.

– Крус, когда все это закончится, я куплю тебе целый магазин матрацев, и ты сможешь спать целый день напролет.

– Ловлю тебя на слове, – сказал Крус.

Он устало поднялся на ноги.

– Не знаю, куда ты собираешься идти, – сказала Лавелва, – но я иду с тобой.

Некоторые вещи не оправдали своих надежд. В частности, видеокамеры на автоматах. Время от времени, как, например, при казни заложников, они предлагали кое-что очень интересное. Но по большей части видеокамеры просто отслеживали случайные перемещения дул автоматов в руках боевиков, причем скорость движения приводила к тому, что изображение становилось полностью абстрактным, а его информативность уменьшалась до нуля. Эндрю довольно быстро перестал наблюдать за этими камерами. Они чем-то напоминали лавовые лампы[47]на стене: очень мило, когда выпьешь или наширяешься, но в остальном совершенно бесполезно.

Эндрю сидел в кресле в своем командном пункте в служебном помещении магазина «Стрельба от первого лица» перед целой стеной таких абстрактных бестолковых изображений. На другой стене, что было гораздо важнее, выводились изображения с камер видеонаблюдения. Они, по крайней мере, позволяли отслеживать развитие событий. Например, с помощью камер, установленных у наружных выходов, Эндрю видел, что мрачные ниндзя в черном из отрядов специального назначения отошли назад или по крайней мере скрылись из виду, и теперь у всех дверей выстроились вереницы автобусов. В соответствии с инструкциями Эндрю водители всех автобусов открыли двери и вышли на улицу, встав впереди с поднятыми руками, без курток, чтобы продемонстрировать свой безоружный статус.

Хо-хо, еще один день в офисе[48]. Все шло прекрасно.

На большом мониторе, на который выводились данные ССИКУ, полученные программой МЕМТАК-6.2, ничего не было. Все, что должно было быть заперто, оставалось запертым, все, что должно было быть открыто, оставалось открытым.

– Что происходит с номером шесть? – вдруг встревоженно спросил имам.

– Я ничего…

– Он неподвижен. Лежит на полу. Что с ним случилось?

Эндрю посмотрел на шестой монитор на стене, куда выводились изображения с видеокамер на автоматах. Ему потребовалось какое-то время, чтобы разобраться в том, что он увидел, но затем он сообразил, что изображение перевернуто набок. Вывернув голову, чтобы найти правильный ракурс, Эндрю разглядел, что это нечто, снятое с уровня пола, то есть не пол, не коридор, ничего, содержащего информацию, но при внимательном рассмотрении это оказался нижний фут стены под витриной какого-то магазина, на уровне пола.

– Автомат лежит на полу, – сказал Эндрю. – Похоже, парень просто бросил его и отправился за мороженым. Или, быть может, камера оторвалась от дула в какой-то переделке и упала набок на пол. Сам парень этого не заметит. Он даже не знает о том, что она там.

– Или его убили, а автомат положили на пол, и он просто лежит, ничего не показывая.

– Вызови его, – распорядился Эндрю.

Имам заговорил по-сомалийски:

– Номер шесть, Хамад, ты меня слышишь? Хамад! Кто-нибудь видел Хамада?

Выслушав ответы, он доложил:

– Хамад отправился на второй этаж вместе с Фейсалом.

– Какой это монитор?

– Номер восемь.

Эндрю перевел взгляд на восьмой монитор. Гм, похоже, тут все было в порядке – мельтешение и дрожь дула, увлекающего за собой видеокамеру.

– Асад! Где Асад? – продолжал имам. – Я час назад отправил его за детьми. Где Асад?