Обнаженное тело девушки было перепачкано кладбищенской грязью. «Готская» косметика растеклась по лицу темными пятнами, похожими на трупные.

По плечу Мертвой Сестры скользнул тонкий синий луч с фиолетовым оттенком. Под нежной бледной кожей проступило изображение дерева с опущенными ветвями.

– «Ива», значит? – хмыкнул Костян, спрятав фонарик.

Пленница молчала.

– А скажи-ка, «ива», чем вы здесь занимались?

Мертвячка не ответила.

– Хорошо, я сам скажу, – вздохнул Костян. – То, что я видел и что успел услышать из ваших заклинаний… В общем, сдается мне, вы, шлюшки, устроили Переливание через соитие. Я прав?

Снова молчание. Костян продолжил:

– Вообще-то для такого обряда требуется сильная магия, но у трех Орденов вполне могло получиться то, что никогда не вышло бы у одного. Если бы у вас была возможность довести обряд до конца, конечно. А может, вы все-таки успели его закончить, а?

Ответа не последовало и на этот вопрос.

– Что вы хотели выкачать из парня? – Костян мотнул головой в сторону голого бедолаги. Тот находился в состоянии ступора и, похоже, все еще не способен был адекватно воспринимать действительность.

Мертвячка не произнесла ни слова.

– Послушай, я ведь все равно узнаю. Просто хочу сэкономить свое и твое время.

Тишина.

– Может, «правдорубом» ее? – предложил Метис. – И пусть сдохнет.

Костян отмахнулся:

– Обойдемся.

– Я не предам Сестричества, – вдруг громко и отчетливо сказала пленница. – От меня вы ничего не узнаете.

– А давай-ка посмотрим на это с другой стороны, – иезуитски усмехнулся Костян. – Если вы, девочки, объединились, чтобы что-то выцарапать из парня, то сделали это явно не для того, чтобы выяснять отношения друг с другом. Вам это понадобилось, чтобы напакостить Мертвым Братьям. Верно?

Нет ответа.

– Но ведь и мы хотим того же, – ничуть не смущаясь, говорил Костян. – И, получив информацию, которую ты сейчас скрываешь, мы бы тоже могли причинить неприятности Братствам. То есть мы бы сделали то, к чему стремится ваше Сестричество. Правильно я рассуждаю? И следишь ли ты за моей логической цепочкой? Так вот, получается, что, препятствуя нам, ты предаешь интересы своего Ордена.

Кажется, мертвячка забеспокоилась.

– Сообщить вам секретные сведения – вот предательство Ордена! – не очень уверенно возразила она.

– И не сообщить – тоже, – Костян не переставал улыбаться. – Разве нет?

«Ива» стиснула зубы. В ее глазах мелькнул испуг. Взгляд затравленно забегал. Сейчас она была похожа на робота, перед которым поставили невыполнимую задачу и у которого начали плавиться электронные мозги.

– Я не скажу… Ничего не скажу…

Ага, и дымок вон уже появился. Над левым плечом, там, где стоит орденское клеймо. Дмитрий знал: Знак Ордена убивает предателя-отступника быстрее, чем «тлен». Но он еще никогда не видел, как это происходит.

Пленница запаниковала. Она в ужасе уставилась на дымное облачко, поднимающееся из ее собственного тела. Мертвая Сестра не чувствовала боли, но страх порой бывает сильнее самой сильной боли.

– Хорошо, я скажу! – истерично выпалила она. – Скажу! Скажу! Ска-а-а!..

Но и это тоже было предательством Ордена. Дым усилился, а через полсекунды из левого плеча мертвячки, словно из кратера вулкана, ударил искрящийся фонтан зеленого пламени.

Мгновение… Видно было, как яркий магический огонь, стремительно выжигающий мертвую плоть изнутри, просвечивает под высокой грудью. Огонь, зародившийся из Знака Ордена, вгрызался в носительницу Знака.

Еще мгновение – и свечение проступило где-то в районе живота.

А еще через миг зеленое пламя рванулось наружу. Тело невольной отступницы словно разорвало зажигательно-фугасной миной.

Охотникам пришлось отступить от яркой вспышки.

Разлетевшиеся останки полыхнули в воздухе. На землю осыпались лишь искры, мелкие угольки и пепел. Но искры быстро затухали, угольки рассыпались, пепел обращался в прах. А потом исчезал и он.

Самовозгорание сделало свое дело. Самокремация завершилась. Следов не осталось. Никаких. Ни белой пены, ни черного угля, ни серой золы. Разве что порванные веревки, которыми была связана мертвячка, еще дотлевали на соседних крестах и ржавых могильных оградках.

– А ты думала жить вечно, сука! – зло процедил Костян, обращаясь к тому месту, на котором только что лежала Мертвая Сестра. И добавил, улыбаясь улыбкой маньяка: – Обож-ж-жаю ставить им такие вилки и смотреть, как они подыхают сами.

Дмитрий подумал, что предводитель Вольных в некоторых вопросах может быть еще большим фанатиком, чем Метис.

– Ладно, – махнул рукой Костян. – Может, любовничек ее уже в кондиции. Попробуем поговорить с ним.

* * *

Определенно, до «кондиции» «любовничку» было еще далеко.

Голый, растрепанный и перепуганный до смерти парень, которому какая-то добрая душа дала куртку, сидел неподвижно, привалившись спиной к покосившемуся надгробию. Невидящие близорукие глаза смотрели в пустоту. Так смотрит человек, только что вышедший из многолетней комы. Парень все еще пребывал в шоке. Но им уже занялись.

– Помоги ему, – кивнул Метису Костян.

Метис, склонившись над пареньком, дважды ширнул его: сначала «правдорубом», потом чем-то еще.

Парень потряс головой, словно пытаясь отогнать наваждение. Вроде ожил.

– Как звать? – сразу насел Костян.

– М-м-меня? – не без труда выдавила из себя освобожденная жертва мертвячек. – С-с-стас.

И…

– Что это?.. Все это?.. Кто они?.. Кто вы?.. – отрывочные вопросы посыпались один за другим. Но вопросы Стаса были проигнорированы. Старшой Вольных задавал свои.

– Что ты здесь делаешь, Стас? – внимательно глядя в глаза бедняге, поинтересовался Костян.

Тот растерянно осмотрелся по сторонам:

– Я… я…

– Да ты! – не выдержал Метис. – Какого хрена приперся ночью на кладбище? Отвечай!

– Н-н-не знаю… Н-н-не помню.

– А что помнишь? – задал следующий вопрос Костян. – Последнее – что?

Стас наморщил лоб.

– Комп… Инет… Чатился с кем-то… – его речь все еще была сбивчивой.

– С кем? – не отставал Костян.

Морщины на лбу Стаса сделались глубже. Он даже прикрыл глаза – наверное, чтобы лучше вспоминалось.

– С девчонкой какой-то. Готкой. Ли… Лиса, кажется. Да, Лиса. Ник у нее такой. Она здесь должна быть. Среди них… среди этих… – Взгляд Стаса скользнул по склепу.