– Стоять! – снова скомандовал он.

– Эй, парень! – окликнул его ошеломленный серб. – Вместе нам выбраться отсюда будет легче.

– Может быть, и «легче», но прежде я должен поквитаться с Юсуфом.

– Думаю, что сейчас для тебя это лишняя забота. Здесь есть один «гусь» из Гонконга, у него к этому хорьку счет, наверное, не меньше твоего, парень, – усмехнулся серб.

– Как его имя?

– Говорит, Джон Карпентер, – нехотя ответил серб. – Но наши имена известны лишь Аллаху.

– Как-как? – вытаращился на него араб. – Ты его хорошо знаешь?

– Еще бы. Он мой приятель по неприятностям. Стоящий парень. Вот только с чердаком у него беда. Проблемы с памятью. Лечился в монастыре у одного японца в Гонконге, но так и недолечился.

– Он тоже сегодня намерен уходить с вами?

– Нет. Он хочет не упустить из капкана Юсуфа.

– Я сам должен совершить возмездие над этим прихвостнем шайтана Юсуфом и покарать его зловонную клоаку, – гневно сверкнул глазами араб. – Ничто не может остановить меня.

– Не горячись, парень, – усмехнулся серб. – Сам посуди: важнее всего, чтобы сатанинская фабрика не гробила ни в чем не повинных людей. Если сегодня выпустить кишки из хорька и бежать, то арабы перебьют пленных кхмеров, а фабрику просто передислоцируют в какое-нибудь другое место.

– Я слышу голос разума, – вздохнул араб. – Некоторые страны Юго-Восточной Азии с радостью предоставят свою территорию для их сатанинских дел…

– И я о том же, – развел руками серб. – Ищи-свищи их потом, а люди будут гибнуть.

– Это так, – нехотя согласился араб и, опустив ствол автомата, протянул ему руку: – Меня зовут Музафар. Я из Пакистана. Кстати, я от одного друга моего отца слыхал о Джоне Карпентере – он действительно стоящий парень.

* * *

Сарматов осторожно выглянул в окошко своей конуры. Внизу под дощатым навесом просматривалась фигура вооруженного часового-араба. Быстро раздевшись догола, он раздвинул прогнившие доски пола и скользнул в образовавшуюся щель. Когда на деревьях угас отблеск очередной молнии, он спрыгнул на землю и растворился в дожде.

Перед раскрытыми воротами капонира с генераторами вопросительным знаком торчал сонный «дикий гусь». Чуть поодаль стоял, прислоненный к бетонной стене, его автомат. Сарматов действовал стремительно и четко. Наемник даже не вскрикнул, лишь безжизненно обмяк и молча свалился на пол со свернутой вбок головой. Сарматов выхватил из-за его пояса штык-нож и насадил его на автоматный ствол. «Нашего производства нафт, – обрадовался он. – Не китайский или румынский, не подведет…»

Штык-нож не подвел. С первого же удара он пропорол ржавую трубу с соляркой. За ней та же участь постигла трубу с бензином. Смесь солярки и бензина ручьем хлынула по наклонному бетонному полу в глубь капонира. Удалившись от входа шагов на двадцать, Сарматов дождался очередного раската грома и послал по низу бетонной стены короткую очередь. Огненный шар полыхнул у входного проема и с адским нарастающим гулом покатился в глубь капонира…

* * *

Музафар оказался запасливым человеком. Его рюкзак был набит продуктами в непромокаемых пакетах, бутылками воды. Нашлись там и компас, мощный карманный фонарь, тонкая капроновая веревка и даже карта джунглей.

– Проходы в минных полях, – показал он на ней параллельные линии, прорезающие джунгли перпендикулярно берегу протоки. – Я с «дикими гусями» охранял пленных кхмеров, делающих эти проходы, – пояснил он и со слезами на глазах добавил: – Большинство из них никогда не увидят своих близких…

– Понятно…

– В тридцати километрах, в одной маленькой деревушке, у меня спрятан армейский джип с пятью канистрами бензина, – добавил Музафар.

– А ты времени зря не терял! – обрадовался серб и, заглянув за амбразуру, решительно сказал: – Тогда – рога трубят, у Джона, похоже, без успехов…

И вдруг, опровергая его слова, лампочка под потолком дота заморгала и погасла. Фан, высунувшийся по пояс из амбразуры, крикнул:

– Прожектора погасли по всему берегу!

– С богом! – вымолвил серб.

Втроем они оттолкнули от берега огромное, сломанное бурей дерево и вцепились в его ветвистый ствол. Течение подхватило дерево и неудержимо понесло его по реке. Несколько раз сквозь шум дождя рядом слышалось шлепанье пулеметных очередей, но они, слава богу, не причинили вреда беглецам. Когда ветвистый «ковчег» вынесло за границу острова, их взглядам открылось зарево огромного пожарища над каменистой грядой в самом центре острова. Оно привлекло даже крокодилов, черными бревнами пластавшихся на илистом берегу. Впрочем, один с раскрытой пастью бросился на дерево, но Фан хладнокровно ударил его прикладом, и крокодил с шумом ушел в глубину.

* * *

Едва Сарматов забрался в постель, как от мощных ударов снаружи слетела с петель дверь, и в его конуру вломилась группа разъяренных «диких гусей». В лицо уперлись острые лучи карманных фонарей.

– Ты, волчара, свернул шею Бобби? Говори… Ты устроил шоу с пожаром? – бешено вращая белками глаз, мертвой хваткой сжал руки Сарматова гигант-негр в майке с изображением Майкла Джексона.

– Заткни пасть, черномазый! – осадил его Сарматов и жестоким ударом колена в пах с одновременным ударом головой в лоб отправил негра на пол.

– Док Юсуф, уйми этого идиота! – твердо и властно сказал Сарматов, обращаясь к Юсуфу, выглянувшему из-за спин отпрянувших наемников.

– Так свернуть шею Бобби мог только ты! – выкрикнул Кларк – «дикий гусь» из Австралии.

– Я, по-моему, обратился к тебе, док, а не к этой конопатой австралийской обезьяне, – возмущенно повысил голос Сарматов.

Юсуф подскочил к окну и сдернул с него плотную штору. Конура наполнилась тревожным малиновым светом близкого пожара. Языки пламени теперь рвали черноту ливневого неба не только над каменистой грядой с капонирами, но и справа, над зарослями. «Огонь по трубам добрался до емкостей с ГСМ», – догадался Сарматов.

В полной тишине раздался голос Гвидо, «гуся» из Сицилии:

– Эй, костоломы, бьюсь об заклад – нас пустили не по тому азимуту!

– О чем ты, каморра?

– Пожар начался в дождь, так?

– В дождь, точно! – загалдели «гуси».

Луч фонаря Гвидо уперся в угол конуры.

– Смотрите, его шмотки сухие. И ботинки как после прогулки по Сахаре. И часовой клянется, что он не покидал свою берлогу.

– Полный облом! – бросил на середину пола одежду Сарматова австралиец Кларк.

– Это не он!.. – заорал Юсуф. – Я же вам говорил, подонки, что Джон не враг самому себе!

Кто-то из «гусей» вспорол ножом окровавленные штаны потерявшего сознание негра.

– Ха-ха-ха!.. Нгумба-Юмба мимо денег евнухом стал! – развеселился португалец Рибейро Крус, показывая на его размазанные по паху окровавленные гениталии.