Уворачиваясь от бросающейся на него Марины, Андрей выскочил из кабинета, сунул ноги в ботинки, схватил так и не разобранную после «командировки» сумку, валявшуюся под вешалкой, и пулей вылетел из квартиры.

Доехал до офиса, переночевал у себя в кабинете и к утру решил: пора разводиться, иначе нечестно выходит.

Утром позвонила Марина. Просила прощения, говорила, что не знает, что на нее нашло, плакала в трубку. Под ее рыдания Андрей прокручивал в голове все обстоятельства. Так, у Анжелы до начала занятий в университете еще почти три недели, у Настюхи последние школьные каникулы, отлично. Когда Маринин плач несколько утих, Андрей предложил ей съездить с девочками куда-нибудь к теплому морю – мол, им обеим отдохнуть перед учебным годом не помешает, да и ты развеешься.

Марина, разумеется, согласилась.

Адвокат оказался молодцом. Двух недель, пока «девочки» отдыхали на Кипре, на оформление развода хватило с лихвой, даже вопрос о детях как-то ловко удалось обойти.

Марина восприняла новость на удивление спокойно. Андрей готовился к тому, что она устроит ему полный Армагеддон, но нет. Может, морские купания помогли, думал он, но, по большому счету, думал без особого интереса. Не скандалила – и хорошо, и слава богу.

После развода они еще какое-то время жили вместе. Ну… как вместе? В одной квартире. В новый дом он Марину тащить не хотел и подбирал для бывшей жены подходящее жилье – чтоб и не очень далеко, и удобно, и чтобы девочкам, если что, места хватило бы. Вопрос, с кем будут девочки, оставался пока открытым: Анжела сразу сказала, что с папой, Настя только плакала, закатывала скандалы и кричала, что ее никто не жалеет, лучше она вообще уйдет из дома и будет ночевать под мостом. Давить на нее не хотелось, разлучать сестер тоже, и ясно было, что жить в новом доме было бы удобнее всего, но Андрей, как и в бизнесе, старался учитывать все варианты и поэтому решение квартирного вопроса откладывал.

Все делали вид, что жизнь течет по-прежнему и ничего не изменилось. Спал Андрей в кабинете, вламываться к нему туда Марина больше не пыталась. Иногда он снимал номер в маленькой, хорошо знакомой гостинице, но свидания с Верой были редкими. Хотя, казалось бы, свобода оформлена юридически, можно себе позволить. Но сперва ей тоже нужно было развестись, потом она сказала, что давить сейчас на Марину, добавлять ей переживаний – немилосердно, а они вполне могут и потерпеть. Так и так скоро все наладится.

Армагеддон случился в декабре.

– Марина, ты дома? – Андрей запер дверь, стащил с себя пальто, сковырнул с усталых ног ботинки, один о другой, Маринка всегда ругается, что от этого обувь портится, ну да и черт с ними, и с замечаниями бдительной бывшей супруги, и с обувью. – Ау, я пришел, где вы все? Марина? Девочки?

Откуда-то доносилось слабое похрустывание. С кухни, что ли? Нет, из большой комнаты, которую Маринка, так и не отвыкнув от советской традиции, называла залой. Очень аристократично.

Он заглянул туда, в залу, и даже не сразу понял, что он видит.

Улыбающаяся Марина сидела на полу, усеянном какими-то блескучими крошками. В некоторых, покрупнее, еще можно было узнать осколки. Марина брала осколок и ломала его. Потом еще раз. И еще. До тех пор, пока ломать было уже нечего. Оглядывалась, находила следующий, опять ломала. Пальцы, колени, стеклянная крошка, ковер – все было заляпано кровью. Зеркальная – когда-то зеркальная – дверца шкафа сейчас зияла темным провалом, по бокам которого тоже щерились зубастые осколки.

Увидев мужа, Марина радостно рассмеялась:

– Вот и ты! А я и не услышала!

– Что ты делаешь? – сдавленно проговорил Андрей.

– Да ну, – она махнула рукой в сторону бывшего зеркала, в темную зубастую пасть, – оно ужас какой-то показывает. Как будто я – это не я, а какая-то толстая жуткая тетка. А я же молодая! Краси-и-ивая! Иди ко мне!

Надо было что-то делать, куда-то бежать, но ноги не шли, не двигались, как бывает в кошмарном сне.

– Где девочки? – задыхаясь, прошептал он.

– Ну спят же! – радостно отозвалась Марина. – Здорово, да? Можно пока пошали-и-ить. – Она подмигнула и потянулась, выгнувшись и выпячивая грудь. – Ну иди же скорей!

Андрей отшатнулся, захлопнул дверь. Черт, почему в этой квартире ни одна внутренняя дверь, кроме кабинетной, не запирается?! Он хотел придвинуть к ней вешалку, но понял, что та стоит не на месте. Не у входной двери, а у соседней, в бывшую их с Мариной спальню. Андрей осторожно приоткрыл соседнюю дверь – в комнате девочек было чисто и пусто. Проклятье!

Отшвырнув тяжеленную вешалку, он ворвался в спальню. На супружеской постели лежали два длинных, замотанных одеялами свертка. На неверных ногах он шагнул ближе…

Лица девочек были безмятежно спокойны, только у Насти перемазано чем-то белым.

Сердце пронзила острая боль. Потемнело в глазах. Чувствуя, что падает, Андрей уцепился за тумбочку, свалив стоявшую на ней вазу.

Настя открыла глаза и, задыхаясь и всхлипывая, заговорила:

– Папа! Она… она… я…

Андрей кинулся к кровати и начал распутывать Анжелу.

– Папа? Мама с ума сошла, – открыв глаза, совершенно спокойно сообщила она.

Пока Андрей освобождал девочек от их коконов, те сбивчиво рассказали ему о произошедшем.

Первой домой вернулась Настя. Мать открыла ей дверь и…

– Что-то темное сверху, я чуть не задохнулась! – рыдала Настя. – Потом не помню… Очнулась, когда она пыталась меня манной кашей накормить.

Анжела сохраняла все то же спокойствие. Вернулась она часа на полтора позже сестры и встречена была так же, только сознания, в отличие от Насти, не теряла:

– Она меня запеленала как-то сразу и очень ловко, укачивать пыталась, что-то вроде «спи, малютка». Ну, ясно, свихнулась. – Анжела поморщилась. – Я и не сопротивлялась, а то, думаю, еще придушит. Так-то вроде ничего ж такого мне не сделала, даже кормить не пробовала. – Она усмехнулась. – Повезло, не то что Настюхе. Потом ушла и дверь чем-то задвинула. Настасья, слышу, рядом всхлипывает, я и сказала ей, что лучше не шуметь, а то мало ли что сумасшедшей в голову еще взбредет. Надо пока потерпеть, скоро папа придет, выручит. Вот ты и пришел. – Она улыбнулась.

– Но… – Андрей изумился самообладанию дочери. – Ты ведь, когда я пришел, спала?!

– Ну да, – спокойно подтвердила Анжела. – А что еще делать? Да и вообще, спать же все время хочется, знаешь, сколько перед сессией учить приходится.

Настя, вцепившись в локоть отца, всхлипывала.

Марину поместили в хорошую – Андрей не поскупился – клинику и вроде даже обещали, что все наладится, мол, острые психозы, особенно климактерические (вот уж о чем Андрей и думать не думал), лечатся очень неплохо, вероятность рецидива невелика. И, что самое замечательное, не соврали: Марина пришла в себя довольно быстро и вела себя вполне адекватно.