– Вот оно, приехали!

Тормозим у двухэтажного аккуратного домика с витриной, заваленной фолиантами. Запарковались. Открываю дверь, звенит колокольчик, оповещающий о приходе посетителей. Внутри множество книжных шкафов, доверху набитых книгами, образуют причудливый лабиринт. В переднем углу небольшая стойка со старинным кассовым аппаратом на ней, но за стойкой никого нет. Оглядываемся по сторонам.

– Закройте же дверь, молодые люди, напустите холода, смотрите, какая метель на улице! – Голос звучал откуда-то из-под потолка, через секунду появился и его обладатель, спустившийся по винтовой лестнице со второго этажа, – высокий, худощавый, подтянутый мужчина лет пятидесяти в домашнем свитере крупной вязки, в небольших круглых очках, из-под стекол которых блестел цепкий проницательный взгляд. – Давно вас поджидаю. Разрешите представиться, доктор Хайнрих Теодор Шмидт, антиквар и библиофил. – Протянул руку сперва мне. Крепкое рукопожатие, после этого взгляд на Бориса. – Сразу узнал нашего русского гостя, стало быть, вы – герр Стайич. Та книга, что вы ищете, ожидает вас вон там, – указал на столик и глубокое кресло в глубине зала. – Будьте, пожалуйста, аккуратнее, пергамент XIV века, сами понимаете. Надеюсь, вы не обидитесь за то, что мы вас покинем на несколько часов – у нас с вашим товарищем будет обстоятельный и интересный разговор.

Переглянулись с Борисом удивленно. В этот момент человек, отрекомендовавшийся как герр Шмидт, взял меня под руку и увлек на второй этаж со словами:

– Знаю, что у вас очень много вопросов, но наверху нам будет удобней.

Пришлось подчиниться и подняться вслед за странным хозяином наверх.

– Также знаю, что в немецком вы не сильны, поэтому предлагаю общаться по-русски. – Почти незаметный шелестящий акцент. Только тут понял, что весь его монолог внизу, в зале, был на немецком. Странно, что сразу этого не заметил, да еще и понял до последнего слова. – Давайте растопим камин, сегодня прохладно.

Он принялся возиться с поленьями у камина, а я тем временем осмотрелся. Просторный кабинет, обшитый дубовыми панелями, на стенах множество фото, картин, гравюр и рисунков. В конце комнаты большое окно во всю стену, выходящее на противоположную сторону от входа. За окном потрясающий вид на луга, припорошенные снегом, и альпийские пики. У окна два кресла, стоящие друг против друга, и маленький столик между ними. Всюду множество книг – на полках, в книжных шкафах, на огромном столе в центре комнаты, даже на полу в стопках. Стоит ни с чем не сравнимый запах старой библиотеки, впервые я ощутил его в Ватикане. Как пояснил кардинал Паччини, это смешанный аромат пергаментов и кожаных переплетов, древних чернил и свинцовых литер, бумаги разных веков и конечно же книжной пыли. От нее никуда не деться.

В камине весело вспыхнул огонь, а хозяин вновь взял меня под руку и подвел к одной из стен, увешанных изображениями в рамках.

– У меня есть для вас крайне интересная миссия, – вкрадчиво начал букинист. – Вы слышали о «Кодексе Гигас»? Том самом, с изображением его мифического автора на первой странице. Он хранится в Королевской библиотеке Стокгольма. В книге не хватает трех страниц. Взялись бы вы помочь нам в их поиске? Впрочем, об этом позже. Узнаете? – Он ткнул пальцем в карандашный черно-белый рисунок, резко сменив тему. На рисунке был изображен странствующий рыцарь. Присмотрелся к рисунку, чуть прищурив один глаз.

– Подражание Дюреру, герр доктор? – Решил, что это обращение будет наиболее подходящим этому странному человеку. Удивление и природная подозрительность изрядно сковывают меня в такие минуты.

– Ну почему же подражание. Самый настоящий Альбрехт Дюрер. Просто неизвестная работа. Точнее, набросок.

– Герр доктор… Дюрер рисовал только с натуры.

– Вы хотите сказать, что он не мог видеть рыцаря, потому что в его времена их уже не осталось? А вы предположите, что некоторые все же дожили и могли согласиться ему позировать. – Он на секунду замолчал и бросил на меня оценивающий взгляд. – Впрочем, вижу, вас все еще сковывает лед недоверия и сомнений, приправленный удивлением. Знаю, как этому помочь. – Он отошел в сторону к деревянному глобусу и открыл его, обнаружив внутри мини-бар. – Уверен, что в такую погоду вы не откажетесь от чешской бехеровки. – Он подхватил зеленую плоскую бутыль с яркой желто-синей наклейкой и два стакана с толстым днищем и прошел к двум креслам у окна. – Располагайтесь.

Удобно устроившись, беру предложенный стакан, продолжаю недоумевать, немного теряюсь и не знаю, с чего начать. Доктор Шмидт, расположившийся напротив, сделал изрядный глоток, на миг зажмурился от удовольствия и, забросив ногу на ногу, махнул указательным пальцем в мою сторону:

– Предвижу ваш первый вопрос. Раз вас тут ждали, как вы уже поняли, то зачем было обставлять путь сюда таинственными загадками. Ведь можно было просто назначить встречу. Но тогда заинтересованной стороной были бы мы, а не вы. А проведя вас немного по небольшому квесту, мы породили у вас некие соображения, а самое главное – вопросы к нам. Теперь атмосфера встречи и взаимные позиции, наиболее подходящие для хорошего разговора. Уже вы заинтересованы в получении ответов. Знаете, насколько редок по-настоящему хороший разговор? Иногда можно прожить целую жизнь и ни разу в таком не поучаствовать. Настоящий хороший разговор всегда определяющ, судьбоносен, и часто ждать и готовить его приходится многие годы.

– Герр доктор, вы необыкновенно хорошо угадываете чужие мысли. Сразу же второй вопрос. Вы прекрасно владеете русским, но вот акцент… Не могу его опознать.

– Так говорили когда-то в Вильно. Остался с давних времен. Кстати, ну-ка, скажите мне, откуда вот эта цитата: «Славянский язык – плодоноснейший и Богу любимейший, без поганских хитростей и руководств, се же есть грамматик, риторик, диалектик и прочих коварств тщеславных, простым прилежным читанием к Богу приводит».

– Если честно, чувствую себя как на экзамене, поэтому сразу же признаюсь – понятия не имею.

– Плохо, молодой человек, очень плохо! Это из Поучения, которое написал для воеводы киевского Константина Острожского один инок. А уж про князя Константина Константиновича должны были слышать, тем паче что книга, за которой вы едете послезавтра к кардиналу Паччини, принадлежала и издавалась именно им.

Осторожно киваю, ощущая все возрастающее недоверие.

– Вы знаете и про кардинала?

– Год назад вы получили доступ к закрытым архивам Ватиканской библиотеки, не хочу набиваться на благодарность, но кардинал советовался со мной по вашей персоне, и я дал вам положительную характеристику.

Кстати. Раз уж мы заговорили о воеводе киевском. Вам знакомо малороссийское наречие? Вам бы желательно получше им овладеть и в целом подтянуть знания по этому направлению. У меня есть стойкое ощущение, что скоро вас ожидает широкий фронт работ в этой сфере.

– Герр доктор, простите мне мое любопытство, но ваши намеки наталкивают меня на мысли конспирологического характера, вы изрядно осведомлены. – Я, как всегда, подстроился под стилистику разговора собеседника. – А еще ваша манера говорить о себе во множественном числе.