– Я решил начать личное знакомство с оперативным составом с вас, Александр Геннадьевич, – сказал он, садясь напротив меня.

– Заместитель начальника криминальной милиции областного ГУВД подполковник Щукин Денис Юрьевич возглавляет все задействованные оперативные силы. – Я демонстративно, потому что официально курить в здании ГУВД было запрещено, достал из пачки сигарету, прикурил.

– Меня зовут Евгений Михайлович, – сказал он Сергею, игнорируя мой пассаж о Щукине.

– Майор Латыпов Сергей Николаевич, – представился ничего не понимающий коллега.

– Я закурю? – Гость, не дожидаясь ответа, достал сигареты. – А в этом кабинете отключена противопожарная сигнализация? Везде так: сигнализация неизвестно зачем установлена, если везде отключена. Случись пожар, ни один датчик не сработает.

– Надо было такую сигнализацию устанавливать, чтобы на сигаретный дым не срабатывала. Хотя такой, наверное, не существует. Я думаю, вы пришли поговорить не о правилах пожарной безопасности?

– Александр Геннадьевич, у вас не сложились отношения с моим предшественником. Я не знаю, в чем тут причина, но думаю, в нем. Наши молодые коллеги частенько перегибают палку. Но я не об этом. Вы говорите, что Щукин руководит всей оперативно-розыскной работой? Я это знаю. А еще я знаю, что и квартиру, откуда вышел сенатор, и его любовницу нашел не Щукин, а вы. И если бы преступники не опередили вас, то вы бы задержали связующее звено между заказчиком убийства и исполнителем. Опять-таки, как бы там ни было, сообщницу, Фаину Арсланову, вычислили тоже вы. Так с кого же мне начинать знакомство?

– Один-ноль в вашу пользу. Я думал, вы пришли наставить меня на путь истинный, планы там всякие писать, когда на доклад приходить.

– Боже упаси! Насколько я понимаю, Максимову Марию вы вычислили без всякого плана. Кстати, а где она, не знаете?

– Могу побожиться, к ее побегу мы отношения не имеем. Честно говоря, я о нем узнал только на совещании.

– Александр Геннадьевич, – перебил он меня, – я отнюдь не намекал, что вы можете иметь отношение к побегу свидетельницы. Если вы так подумали, то, значит, я неправильно выразился.

– Евгений Михайлович, давайте не будем, как в институте благородных девиц, следить за выражениями! Как сказали, так сказали.

Есть такой метод ведения опроса, когда внезапно задают вроде бы уточняющий, безобидный вопрос, и следят не столько за ответом, сколько за реакцией. Если он пришел подловить меня на мякине, то совершенно зря.

Я вдавил сигарету в пепельницу, откинулся в кресле.

– В ночь со вторника на среду мной была проведена установочная беседа со свидетельницей Максимовой Марией Александровной. Согласно секретной инструкции о фиксировании техническими средствами важных оперативных мероприятий, мной была проведена скрытая видеозапись нашего разговора. К сожалению, из-за технического сбоя аппаратуры запись не получилась. В ходе беседы свидетельница показала, что в течение длительного времени знакома с гражданином Сарибековым Ралифом Худатовичем…

Дальше я рассказал ему все, что мне поведала юная любовница сенатора. Или почти всё.

Следователь молча выслушал меня.

– Что запись не получилась, конечно же, досадно. Но ничего не поделать. Я попрошу вас оформить все, что вы мне рассказали, в виде справки для приобщения к уголовному делу. Второй документ, который потребуется от вас, это рапорт. В рапорте изложите свои мысли о том, как Арсланова была связана с убийством Сарибекова. Я думаю, двумя документами и ограничимся. Больше пока вам нечего мне рассказать?

– Пока все.

– Все ли, Александр Геннадьевич? А как вы вообще узнали о том, что у сенатора малолетняя любовница? Насколько я знаю, около подъезда, на месте убийства, вы очень уверенно сказали, что надо искать девушку лет пятнадцати-шестнадцати, и даже описали ее внешность. Надеюсь, вы не хотите сказать, что обладаете способностями медиума?

– Без комментариев. Считайте, что это закрытая секретная информация, которую я не имею права разглашать никому.

– Как хотите. Ну, теперь мне надо с вами кое-чем поделиться. Возможно, в чем-то вам это поможет, – он достал из папки лист бумаги, на котором была увеличенная фотография фрагмента капюшона и белокурого локона. – Буквально перед совещанием сотрудники ФСБ представили мне это. Как сказал Щукин, запись группы наружного наблюдения он вам уже показал. А это то, что он не мог показать, потому что аппаратура, способная так увеличивать видеозапись, есть только в ФСБ. Это увеличенное в несколько раз изображение человека, предполагаемого убийцы.

– У убийцы были длинные белокурые волосы? – «изумился» я.

– Почему белокурые? Просто светлые. Очень светлые. Оттенок по этой фотографии не понять. Как мне пояснили сотрудники контрразведки, разброс в цветовой гамме может быть довольно-таки значительным. Так что не будем скидывать со счетов, что убийцей могла быть и женщина.

– Согласен. Женщине вполне по силам затянуть удавку.

– У меня пока все. Формально убийством Арслановой занимается другой следователь, но вы сами понимаете, что всё это, скорее всего, звенья одной цепи. Так что имейте в виду. Вот моя визитка. Звоните в любое время, как появится информация. И вообще, Александр Геннадьевич, давайте играть командой. Индивидуализм – это хорошо, но у нас общее дело. Если мы каждый будем тянуть одеяло на себя, толку не будет. Согласны? Тогда до свидания.

Попрощавшись, он ушел, оставив нам фотографию с локоном.

– Про что он втолковывал? – спросил Сергей, как только гость покинул нас.

Я рассказал ему все как есть. Когда я закончил говорить и уже было собрался предложить коллеге высказаться по поводу сложившейся ситуации, у меня зазвонил телефон. Определилась одна цифра: «5».

– Дружок, ты помыл фикус на окне? – спросил нарочито развязный мужской голос с характерной хрипотцой заядлого курильщика.

– У меня кактус на окне стоит, – вполне серьезно ответил я.

Сергей ошарашенно посмотрел на меня. Он стоял рядом и отлично слышал и вопрос, и мой ответ. Я не стал ему сейчас объяснять, что это неведомо кто из руководителей нашего управления придумал, что звонивший обязательно должен в первом предложении упомянуть слово «фикус», а я в ответе должен сказать «кактус». Причем я лично знал звонившего, а он, надеюсь, помнил меня. Звание у этого субъекта было генерал-майор, как у начальника ГУВД Новосибирской области. Именовался он заместителем начальника шестнадцатого (закрытого) управления МВД России по Западной Сибири, или, на внутреннем сленге, резидентом.

– Скажи мне, сокол ясный, а ты не слишком ли вызывающе ведешь себя в моем городе? – спросил резидент, делая акцент на слове «моем».

– Пока не очень. А что, уже жалуются?

– Нет, ты послушай! – он словно обратился к кому-то рядом. Скорее всего, к особо доверенному помощнику. – Он ведет себя прилично! Как достопочтенный господин. И хватает же наглости так отвечать! Скажи мне честно, а ты считаешь, когда перейдешь рамки приличия? Когда с ней, под ручку, в Новосибирский оперный театр зарулишь? Или когда к ней, на время командировки, переберешься?