— Но если он может помочь Мадден поправиться, может быть, стоит забыть о том, как они вели себя, когда были подростками? — предложила она. — Это могло бы пойти ей на пользу.

Может быть, действительно помогло бы. Что он знал к данному моменту? Только то, что ему удалось сделать так, чтобы Мэдди самостоятельно садилась.

Джулия склонилась вперед, поставив локти на колени.

— Есть еще нечто, что Дэниел сказал мне. Я даже не знаю, стоит ли мне говорить вам это, потому что я действительно считаю, что он может помочь Мэдди, но я чувствую, что должна, потому что… просто должна. — Она прерывисто вздохнула. — Дэниел…

— Предупредил тебя о нас? Сказал, что мы плохие или опасные? — завершил он за нее, потому что не похоже было на то, что она собирается продолжать.

Джулия закрыла рот.

— На самом деле да, что-то вроде того.

Он безрадостно хохотнул.

— Как я и говорил, я не поладил с Дэниелом. И никто из моих братьев не ладил. Он — семья, и я знаю, что Мэдди ему не безразлична, но он также полезен, как кабриолет в торнадо. Он не самый умный парень, и в последние несколько лет спустил оставленное ему отцом наследство.

Она выпрямилась.

— Его отец тоже умер?

— Умер лет семь назад. Отказ нескольких внутренних органов, — объяснил он. — Наш отец годами помогал Дэниелу деньгами, потому что, опять же, он — семья, но это прекратилось месяцев шесть назад. Скажем так, Дэниел начал клеветническую кампанию, чтобы положить конец всему нашему бизнесу.

— Вау, — пробормотала она, — ваша семья… не простая.

— Точно подмечено, — улыбнулся он, когда увидел на ее губах усмешку. — Я подумаю над тем, чтобы позволить Дэниелу приходить. Дев будет против, но нам придется мириться с этим.

— Уверена, это поможет. — Джулия бросила взгляд в комнату. Мэдди все еще рисовала. Джулия понятия не имела, над чем та работает. Для нее это были лишь красно-коричневые пятна, и выглядело это все как случайная мазня. — Я знаю, что вы не фанат своего отца, но мне жаль, что вам пришлось уйти с поминальной службы.

Он начал было говорить ей, что на самом деле это было благословение, но когда открыл рот, то впервые в жизни не смог найти слов. Он мог шутить над чем угодно, но, черт возьми, это не поменяет того, что случилось сегодня или случится завтра.

Он все еще думал о том, что сказал им Трой во время службы. Беспокойство за сестру и по поводу грядущего отчета не давало ему покоя.

Люциан чувствовал, что они не смогут дольше скрывать появление Мэдди, и когда это всплывет, люди начнут сопоставлять события. Они начнут думать о том, о чем, он знал, подозревали Дев и их дядя.

— Люциан? — позвала она тихо.

Отвлекшись от мыслей, он улыбнулся ей.

— Да.

Джулия буквально сверлила его взглядом.

— С вами все в порядке?

На него обрушилось почти непреодолимое желание рассказать ей все, о чем он думает.

Это было дьявольски странно.

— Да. Просто трудный день.

Джулия изучала его секунду, а потом резко сдвинулась на край стула.

— Понимаю. Ну, мне лучше вернуться назад. — Она встала и сделала шаг вперед. — Я уверена…

Люциан понятия не имел, что случилось.

Вот она стояла, а в следующий момент уже падает. Он метнулся вперед, легко поймав ее за руки, прежде чем она ударилась головой обо что-нибудь еще.

— Вау, — тихо сказал он, глядя сверху на маленький узел волос у нее на макушке. — С тобой все в порядке?

— О боже, — сказала она, поднимая голову, — я просто запуталась в собственных ногах. — Румянец залил ее щеки. — На самом деле так и случилось.

Усмешка играла у него на губах, когда он стал помогать ей. По крайней мере, так все начиналось. Он поставил ее на ноги, а потом понял, что прижимает к себе, чувствуя, как она глубоко и тяжело дышит, прижимаясь к нему всей грудью.

Проклятье.

Люциан подавил стон, когда его тело отреагировала на мягкость ее форм, прижатых к нему. Член затвердел за секунду, почти болезненно восстал в животной потребности обладать ею, заявить свои права на нее, и, черт возьми, он никогда не чувствовал подобного ранее. Это было безумием. Он мог получить кого угодно. Выйти из дома, сделать быстрый телефонный звонок, и любая из множества женщин тут же окажется рядом с ним. Но он был одержим одной, которая сопротивлялась ему. Эгоистично. Это было, бесспорно, эгоистично, но он ничего не мог поделать.

Джулия застыла, ее глаза широко распахнулись, и он заметил румянец на ее щеках, и видел, как он становится сильнее. Он ждал, что она оттолкнет его и посмотрит на него тем взглядом, от которого у большинства мужчин скукоживаются яйца. Или врежет ему. Потому что уже не раз она смотрела так, будто была в миллиметре от того, чтобы пнуть его в живот или куда похуже. Если он правильно помнил, она даже однажды обещала ударить его.

Но Джулия расслабилась.

Проклятье.

Она таяла в его объятьях, как теплое масло на языке, и чертов мир вокруг него прекратил свое существование. Каждая клеточка его тела сосредоточилась на ней. Проклятье, он хотел ее прямо сейчас. Сорвать эти голубые штаны и поиметь ее у стены. Или взять ее так, как он сделал это в квартире. Заставить ее схватиться за перила, когда он растворится в каждом прекрасном дюйме ее тела.

Люциана даже не заботило, что их могут увидеть.

Но сначала он хотел попробовать ее губы. Он не знал, каковы они на вкус, каковы ее… Высвободившись из его хватки, Джулия руками провела вниз по бедрам, отступив на шаг. Он потянулся за ней, боясь, что она может убежать, но она вышла из пределов его досягаемости, а потом и вовсе метнулась назад, в комнату Мадлен, закрыв за собой дверь.

Он подавил первый инстинктивный порыв кинуться за ней, закрыл глаза и сфокусировался на глубоком дыхании. Прошло много времени, прежде чем он смог сдвинуться с места, на котором стоял, решив не ходить за ней, не показывать, насколько с ним все не в порядке.

Джулия понятия не имела, что рисовала Мадлен. Это была, как и в первый раз, смесь коричневого и красного. Рисунок повторял изображенное на первом листе: Мадлен рисовала глаза.

Джулия не была художником и не понимала художественную ценность большинства картин, но парящие глазные яблоки казались несколько жутковатыми.

Подавив зевок, она поднялась со стула.

— Сейчас вернусь.

Мадлен не ответила, когда Джулия подхватила судно и чистящие средства, которые использовала раньше. Отнеся все в ванную, она принялась мыть судно. Когда оно стало чистым, опустила его в ванну просушиться. Полотенца хранились в небольшой корзине у двери. Еще один зевок она подавила, когда протирала тумбочку в ванной.