Однажды Швенду удалось заполучить несколько десятков ящиков с автоматами, только что разгруженных с английской подводной лодки, но эта операция едва не стала для него последней, а его надежному товарищу и соратнику Греблю стоила жизни.

Выехав из порта Сучак на автомашине, Швенд с Греблем наткнулись неподалеку от местечка Вилла дель Невосо на партизан Тито. В этом не было бы ничего опасного, так как Швенд имел со многими из них деловые отношения, если бы не случай, произошедший у партизан, о котором Швенд ничего не знал. Дело в том, что один из командиров небольшого партизанского отряда, считавший, что его обделили, оказался инициатором продажи той самой большой партии английских автоматов Швенду, прибывших на подводной лодке. Об этой сделке стало известно в главном партизанском штабе, виновный был арестован и расстрелян. Перед казнью он дал пространные показания. Партизанское командование выслало немедленно поисковые группы с задачей задержания Швенда, основные пути передвижения которого им были известны.

Нападение на автомашину было произведено на одном из поворотов дороги. Первыми же выстрелами был убит Гребль, получивший два попадания в голову. У Швенда было прострелено бедро и касательно задет бок. Однако ему удалось перехватить руль автомашины и проскочить через примитивно устроенный завал на дороге. Отлично сознавая, что партизаны наверняка устроили засаду на ближайшей развилке дорог, он проехал несколько километров и остановился. Затем попытался кое-как наспех похоронить Гребля в винограднике поблизости от дороги, но из-за слабости в результате потери крови не смог ничего сделать. С трудом передвигаясь, он пошел дальше в поисках какого-нибудь укрытия. Не пройдя и километра, Швенд свалился в придорожную канаву, что, по сути дела, и спасло его. Вблизи от места падения он увидел отводную дренажную трубу, уходящую под дорогу. Отверстие густо заросло травой, а в самой трубе, поскольку дождей давно уже не было, почти сухо. В этом укрытии Швенд провел самые ужасные 24 часа своей жизни, как он потом рассказывал. Вскоре появились партизаны, обнаружившие автомашину с трупом Гребля и предполагавшие, что Швенд находится где-то поблизости. Они буквально обшаривали всю окрестность, но начавшийся дождь смыл оставшиеся следы. Труба наполовину наполнилась водой, так что положение Швенда было почти невыносимым.

На следующую ночь Швенд покинул свое укрытие и медленно побрел к ближайшей деревне. На его счастье, партизан в ней не было. Оттуда его на повозке, запряженной быками, доставили в ближайшую больницу. Крепкое его здоровье позволило ему уже через короткое время встать на ноги.

Когда я обратился к Гиммлеру с представлением о награждении Гребля и Швенда железными крестами 1-й степени, Гребль получил посмертно эту награду, Швенду же, раненному, но оставшемуся в живых, утвердили лишь железный крест 2-й степени, который к тому времени уже не рассматривался как высокая награда и направлялся в войсковые части ящиками.

30 января 1944 года, в одиннадцатую годовщину прихода к власти, Гитлер обратился к немецкому народу с речью из своей ставки, в которой, в частности, сказал:

«На пятом году великой войны ни для кого не должны остаться неясными причины, смысл и цели этой мировой битвы. Время, в котором могло сложиться впечатление, что в этой борьбе речь идет о попытках Англии воспользоваться нестабильным положением для ослабления континента и установления расклада сил в свою пользу, давно уже прошло. Лондонские деятели, которые после 1936 года науськивали народы к войне, ныне превратились из загонщиков в загоняемых. Традиционный образ мыслей, которым они хотели воспользоваться и на этот раз, им более не помогает. Теперь, вне зависимости от исхода войны, Англия окончательно потеряла свою роль на континенте. Сейчас вопрос, будет ли установлено прежнее равновесие сил, более не стоит. Он звучит уже по-иному: кто после конца войны будет ведущей силой? Либо это будет сообщество европейских народов, возглавляемое сильнейшим государством, либо большевистский колосс».

В феврале 1944 года Гиммлер возвратился из ставки фюрера, где имел долгие разговоры с Гитлером, в Берлин с новым, «ни с чем не сравнимым» планом. По приезде он вызвал к себе Кальтенбруннера и поделился с ним своими идеями.

Гитлер предъявил обвинение к внешнеполитической пропаганде, что она до сих пор не поняла необходимости донести до других народов факт окончательного банкротства британской империи. Черчилль продал Великобританию большевистской России, а это означает «постыдную ликвидацию английской мировой империи». Великобритания, и в этом фюрер убежден, окончательно потеряет свой престиж, как только это станет понятным за рубежом. В настоящее время Гитлер занят поисками нового пропагандистского оружия, поскольку прежние средства, по всей видимости, не срабатывают. И вот это-то новое пропагандистское оружие он, Гиммлер, намерен подарить фюреру.

Недавно, как рассказал Гиммлер, он беседовал с одним из своих сотрудников, так вот тот обратил его внимание на опасность, заключающуюся в том, что до сих пор еще мало изучено международное масонство. А ведь масонство совместно с мировым еврейством явились организаторами войны на уничтожение рейха. Масоны, по его мнению, вторглись во все области жизни. Даже среди коллекционеров почтовых марок создан союз, в руках которого находятся филателистические организации всего мира. Значение этого факта недооценивать нельзя, так как, по данным одного специалиста в этой области, перед началом войны в мире было официально зарегистрировано более десяти миллионов филателистов. Число же их, не оформленных в союзах и объединениях, во много раз превосходит эту цифру. Эти сведения, хотя они могут показаться кое-кому смешными, Гиммлер воспринимает серьезно. Эти «десять миллионов» филателистов тесно связаны друг с другом, так что могут легко управляться всего горсткой людей. На этом он и строит свой «грандиозный» план.

Теперь следовало начинать печатать наряду с фальшивыми банкнотами еще и фальшивые английские почтовые марки, но не с целью нарушения деятельности английского почтового ведомства, а для ведения пропаганды. Поэтому марки и не должны были соответствовать оригиналам. Это соответствие должно было быть чисто внешним, определенные же детали изменяться таким образом, чтобы нести пропагандистский заряд. Так, например, корона короля Георга VI украшалась сионистской звездой, на других марках появлялись серп и молот.

Кальтенбруннер сам был заядлым филателистом и, видимо, как раз поэтому не слишком одобрял идею Гиммлера. Тем не менее, как это было принято в Третьем рейхе, он проявил чинопочитание с выражением определенной степени восхищения: план-то ведь предлагался его непосредственным начальником. Несмотря на внутреннюю неприязнь, он взялся за выполнение плана своего шефа, поручив это дело нашему же VI управлению.

Изготовление почтовых марок не вызвало каких-либо затруднений — приобретенный в ходе «операции Бернхард» опыт и технические приемы были просто перенесены на печатание почтовых английских марок. Процессу мешали только все новые и новые выдумки Гиммлера. Он довольно часто посещал производственные цеха, давая каждый раз новые указания. На одной из марок он предложил изобразить вместо головы короля голову Сталина. На ряде марок изображалась траурная окантовка с надписью «Ликвидация империи». На других марках печатались названия английских колоний, захваченных японцами, например, Сингапур и Гонконг. Специальная марка была посвящена Тегеранской конференции. Сверху, между двумя сионистскими звездами, была сделана надпись: «СССР — Британия». Внизу было отпечатано: «Тегеран — 28.11.1943». Рисунок венчала корона, смонтированная из серпа и молота. Сионистскую звезду Гиммлер, видимо, любил в особенности, прибегая к ней снова и снова. На марке, посвященной серебряному юбилею короля Георга, вместо его профиля был изображен профиль Сталина с чисто еврейскими чертами. Вместо указания стоимости марки — «один пенс» — было написано: «Эта война является еврейской войной». В небольшом количестве были отпечатаны так называемые блоковые марки размерами 185х 275 мм. Синим цветом был изображен штемпель с надписью: «В память о первом дне вторжения». Текст был повторен и по-русски.