Шар сложен под навесом. Одному его не вытащить.

Олег решил попробовать, пока все спят. В этот момент он не думал о ветре, о том, что кто-то должен отвязать шар. Он повернулся и побежал к сараю. У него вся ночь впереди.

Тогда Марьяна, которая так и не ушла, потому что была уверена, что Олег где-то рядом, заметила его. Она не стала его окликать, а подошла к навесу.

— Ты что хочешь делать? — спросила она шепотом.

Олег вздрогнул.

— Ты что? — Он тоже говорил шепотом.

Марьяна не оделась, выбегая на улицу, под мокрым снегом волосы слиплись, повисли короткими прядями.

— Я боялась, куда ты делся.

— Иди спать. Я сам обойдусь.

— Ты хочешь улететь один. Это глупо.

— Я самый глупый в поселке, — кивнул Олег. — Вы все умные, а я дурак. Поэтому я буду сидеть здесь и ждать.

— Ты же всю зиму учился. От тебя так много зависит.

— Если бы я знал, чем это кончится, я бы никогда не учился.

— Я тебя люблю, потому что ты самый умный.

— Меня никто не любит, меня просто хотят использовать как машину. И никому нет дела до того, что я сам думаю.

— Не бойся за меня. Я полечу с Диком. Ты же знаешь, что ничего не случится.

— Если ничего не случится, то надо лететь вместе.

— А вдруг случится?

— Тем более.

— Олежка, не надо. Ты бунтуешь, потому что они правы. И ты знаешь, что они правы. Пока мы будем лететь туда, ты будешь готовиться к походу.

— Если там есть экспедиция, то мой поход никому не нужен. Это обман.

— Нет, это мысли взрослых людей.

— Они думают только о себе.

— Глупо. И странно это слышать от тебя, Олежка. Они думают так, как и я. О ребятишках, которые уже подрастают и которым надо вернуться домой, чтобы учиться. О старых, которым надо жить. И о тебе тоже.

— Тогда ты пойдешь со мной в горы.

— А кто полетит?

— Дик и Казик. Они справятся.

— Ты этого никогда и никому не скажешь. Иначе я с тобой больше не знакома. Как тебе не стыдно привязывать меня, чтобы я сидела рядом! Зачем? Чтобы глядеть на тебя? У тебя для этого есть мать.

— Они обойдутся без тебя.

— Я знаю все растения и лекарства. Я там нужна.

— Ты нужна мне.

— Почему?

— Ты знаешь. Потому что я люблю тебя.

Скрипнула дверь, как будто рядом.

— Это отец, — сказала Марьяна. — Пошли спать. И если ты любишь меня, как говоришь, ты все поймешь.

Темная фигура Сергеева приближалась, темнела сквозь редкий снежок.

Марьяна потянула Олега за руку, к домам. И он пошел.

В голове была такая каша, что Олег сам не знал, что он думает.

— Я уж стал беспокоиться, — произнес Сергеев.

— Мы разговаривали, отец.

— Ну и хорошо. — Сергеев положил тяжелую руку на плечо Олегу. — Я бы тоже на твоем месте расстроился. Я понимаю. Но ты и нас пойми, Олег. Нам очень трудно. Мы живем все эти годы рядом со смертью. Ты слишком молод, чтобы ощущать это так, как ощущаем мы. Ты думаешь, мне не страшно отпускать Марьяшку? И в прошлом году было не страшно? Ты, пожалуйста, подумай.

* * *

На следующий день начали подготовку шара к далекому путешествию. Олег трижды поднимался на шаре с Диком и Марьяной, а один раз с ним поднялся и Казик. Казика никто не хотел отпускать, но потом все смирились с тем, что Казика не остановить. Он все равно полетит. А Дик с Марьяной не возражали. Казик не был обузой.

Они поднимались вдвоем с Диком, и Олег показывал Дику, как стравливать огонь в горелке и как лучше отпускать балласт. Дик был молчалив и послушен, в воздухе он терял свою уверенность. Они почти не разговаривали.

Потом они поднялись над облаками. На этот раз подниматься пришлось куда дольше, казалось, и конца этим облакам не будет, а на шаре начал поблескивать лед. Олег хотел было вернуться обратно, но потом решил еще немного потерпеть, потому что было договорено, что при каждом подъеме он будет стараться поднять шар над облаками, как в первый день, в надежде увидеть скаут.

Но на первых двух подъемах скаута они не увидели.

Олег смотрел на Дика. Он всю свою жизнь привык уступать Дику первенство, в лесу, в поселке. Потому что Дик сильнее и ловче. Правда, был случай, на корабле, когда Олег оказался сильнее Дика. Однако это произошло давно и забылось. Но сейчас, видя, как судорожно вцепились пальцы Дика в борт корзины, Олег снова почувствовал превосходство. И раздумал опускать шар. Вот если Дик попросит опуститься, тогда он согласится с ним. Но Дик молчал, и костяшки пальцев у него были совсем белыми. То ли от холода, то ли от напряжения.

А облака все не кончались. Вокруг серая муть. Ветра не было и не могло быть, потому что шар двигался вместе с ветром, но холод терзал ужасно.

«Надо опускаться, — повторял про себя Олег, не отводя взгляда от пальцев Дика. — Нас может отнести далеко».

Дик поднял голову, будто надеялся увидеть, что облака кончаются. И внезапно спросил:

— А может, мы не поднимаемся?

— Нет, поднимаемся, — ответил Олег, хотя не был уже в этом уверен, и на всякий случай бросил за борт последний мешок с песком.

Шар дернулся.

Дик снова замолчал.

И тогда Олег протянул руку к горелке, чтобы уменьшить пламя. И в этот момент понял, что облака кончаются и сквозь них просвечивает небо.

Наверху, под небом, они оставались недолго, потому что очень замерзли и прошло много времени со взлета. Но Олег был почти счастлив. Трудно объяснить почему. Может, оттого, что они все же достигли неба.

— Хороший шар ты сделал, — сказал Дик.

И Олег был благодарен Дику за эти слова. Если бы не было этих слов, он не сказал бы:

— Слушай, Дик, мне надо сказать тебе важную вещь.

— Мне?

— Только ты не смейся. Я люблю Марьяну.

— Марьяшку? Любишь? — Дик не сразу понял, что значат эти слова. — В каком смысле?

— По-настоящему, как в романе. Я хочу жениться на ней.

Дик хмыкнул. Он не знал, что сказать.

— Я тебя очень попрошу, ты заботься о ней, хорошо? Все-таки она девушка, ну, понимаешь?

— Дурак, — бросил Дик. — Что изменится? Разве я ее на руках буду носить? В лесу все одинаковые.

— Я понимаю. Но все равно прошу.

— Пускай она останется, — предложил Дик. — Мы с Казиком вдвоем слетаем.

— Нет, она полетит. Ее не отговорить.