– Орехов! Гриша! Орехов, не смей! – закричала Агния, едва не плача. – Эдик, прекрати!

Григорий не уступал – он продолжал нападать на Орехова. Смотреть на драку было невыносимо, сам вид крови – такой алой, такой яркой – привел Агнию в ужас. Наверное, Орехов, как профессиональный милиционер, мог одним ударом сбить Григория с ног, но ему доставляло удовольствие бить, бить…

– Орехов, скотина… – Она заплакала в голос, растерянно оглядываясь – найти что-то, чем можно стукнуть Орехова сзади, обездвижить его…

– Она не твоя, не твоя, не твоя! – с мрачным торжеством твердил Эдуард, нанося удары. – Будешь знать… И Марина была не твоя, а моя! Это я был с ней! Меня она любила!

Григорий пропустил один удар, схватился за бок – боль, растерянность, изумление, сменяя друг друга, отразились на его лице.

– Что, съел? – насмешливо произнес Орехов. – Марина – любила – меня, – отчетливо повторил он и картинно, медленно, расчетливо, словно в кино, занес руку для последнего удара.

– Орехов, я выйду за тебя замуж, – быстро произнесла Агния.

– Что? – вырвалось у Эдуарда – он в первый раз перевел глаза на Агнию, кулак замер в воздухе.

Этим мгновением Григорий и воспользовался – он, качнувшись, с размаху ударил головой Эдуарда в лицо.

Агния видела, как Орехов дрогнул, и глаза у него закатились под лоб. Раз – и он медленно повалился назад, на пыльную апрельскую землю с пробивавшейся бледно-зеленой травкой. Сзади, в кустах сирени, оглушительно кричали потревоженные, взбудораженные воробьи.

Григорий, оседлав Орехова, уже дубасил его кулаками по лицу – оно моталось в разные стороны, брызги крови таяли на земле.

– Нет! – Агния вцепилась Григорию в плечо, потянула его назад. – Не надо… Не надо, пожалуйста!

Григорий неохотно отступил, сквозь зубы, вместе с кровью, выплевывая:

– Скотина… Так это ты был с Мариной? Ты?! И молчал, и молчал ведь, гад…

– А что бы это изменило? – умоляюще произнесла Агния. – Гриша, успокойся!

– Ты этого любишь, да? Ты за этого замуж собралась?.. – он ткнул рукой в сторону Эдуарда, лежавшего на земле. В этот момент Эдуард Орехов зашевелился и с коротким стоном сел. Схватился за голову.

– Нет! – крикнула Агния Григорию в лицо.

– Нет?..

– Нет! Я соврала! Господи, господи, надо же было как-то вас остановить…

– Ну ты даешь… – шепотом, ошеломленно, произнес Григорий. Все лицо у него было в кровоподтеках, один глаз заплыл.

– Нет?.. – хриплым эхом отозвался сзади Орехов.

– Нет же, нет! Эдик, я еще с ума не сошла, чтобы за тебя замуж идти… – раздраженно отозвалась Агния и потянула Григория за рукав. – Пойдем. Пойдем отсюда. Как глупо… Детский сад какой-то… Эти мужчины… Вроде взрослые люди, а такие дураки!

Она чуть не силой потащила Григория к его подъезду. На миг, перед входной дверью, оглянулась: Эдуард Орехов стоял, держась за качели, и смотрел ей вслед. Взгляд его ничего не выражал, словно он уставился в пустоту…

Дома у Григория Агния попыталась помочь ему, но тот сделал все сам – смыл с себя грязь, обработал те места, на которых была содрана кожа, каким-то спреем, на ушибы и кровоподтеки нанес мазь.

– Больно? – содрогаясь и морщась, Агния наблюдала за всеми его манипуляциями.

– Грелку со льдом принеси, пожалуйста, из морозилки… Спасибо. – Григорий приложил грелку ко лбу, произнес с коротким смешком: – Хорошо я головой поработал… Ничего, она у меня крепкая. Внутри – кость!

– Ты еще шутить! – взвилась Агния. – Я такого ужаса еще никогда не видела… Тебе надо в больницу, срочно!

– Зачем? Я сам врач. У меня впереди два дня выходных – отлежусь. Буду потом как огурчик.

– А вдруг что-то серьезное…

– Нет ничего серьезного, я знаю! И вообще… Обычное дело – два мужика подрались. Что такого? Совсем неженками стали люди… Раньше стенка на стенку ходили – и ничего!

– Ой, даже слушать не хочу… – Агния опять сморщилась, зажав уши руками.

– Агния… Агния, он… что он там говорил про Марину? – Григорий лег на диван, удерживая у лба грелку.

– Правду. Это он был ее любовником. Вернее, она его любила, а он ее – нет… Я думаю, она из-за этого руки на себя наложила.

– И ведь молчал… Он мог спасти ее, а погубил! – со злобой прошептал Григорий.

– Ты не понимаешь… – перебила его Агния. – У меня такое странное ощущение, что только одна я понимаю Марину, только я одна ее чувствую…

– И что же ты чувствуешь? – насмешливо спросил Григорий.

– Я уже говорила об этом – что счастья нет. Любят тебя или нет, любишь ли ты… Все равно все закончится плохо! Посмотри вокруг – так мало людей счастливых! И те, кто вместе, это не счастливые, нет… это самые терпеливые! – мрачно, очень серьезно произнесла Агния. – Марина любила Эдуарда… Но она знала, что, даже если он и ответит ей взаимностью, даже если он ее и полюбит, все кончится плохо!

– Да почему?.. Откуда ты знаешь? – раздраженно возразил Григорий.

– Он бы ей все равно изменил! Вернее, изменял бы, многократно, не один раз… Может быть, не бросил бы, но… Он такой! И ты такой.

– Я не такой, – Григорий скинул грелку, сел, посмотрел на Агнию печально, заплывшим глазом. – Я люблю тебя.

– Любишь… ну и что? – Агния замотала головой. – Все равно ты рано или поздно сделаешь мне больно… – Она почувствовала, что плачет. – Рано или поздно ты изменишь мне… с другой женщиной!

– Здрасте! С какой стати?

– С такой… потому что ты мужчина. Потому что так устроена жизнь. Прожить чисто и честно – только в сказке можно! А я так не могу… Я умру… Я ужасно, ужасно ревнивая! – закричала Агния – слезы уже градом лились у нее из глаз.

– Я тебя тоже ревную. К Эдьке Орехову… Но я от своего счастья отказываться не собираюсь. Я люблю тебя, я буду за тебя бороться. Я и за Марину боролся – до последнего… Ой, блин… – Григорий застонал, поморщился и снова водрузил на лоб грелку.

Они помолчали.

– Ты был у моего отца? – тихо спросила Агния.

– Да, старик сильно не в духе. Заходил к нему два раза, и оба раза он пытался спустить меня с лестницы. Я искал тебя.

– Старик… Скажешь тоже, – усмехнулась Агния. Но спохватилась и с волнением спросила: – Он выглядел расстроенным, подавленным, несчастным?

– Он выглядел окончательно чокнувшимся.

– Это нормально, – подавленно произнесла Агния. – Ладно, я пойду.

– Куда?! – Григорий опять вскочил.

– Ляг! Я живу у подруги. Все в порядке. Я должна вернуться к ней – завтра у нас автобусная экскурсия по Золотому кольцу. Вставать рано утром…

– К черту Золотое кольцо! К черту подругу! Я тебя не пущу! Ты… ты моя.