— Пожалуйста, сами отнесите ваше эссе мистеру Петрелли, — предложила миссис Бейкер. — А к этому времени ваш отец уже подъедет.

Я так и сделал. Мистер Петрелли принялся читать эссе и не отпустил меня, пока не дочитал, пока не указал на преимущества сложносочинённых предложений и недостатки сложноподчинённых, пока не посоветовал избегать штампов, пока не указал на множество исторических неточностей. Я переминался с ноги на ногу и жутко нервничал, боясь, что отец — важный, представительный, в костюме-тройке, Бизнесмен шестьдесят седьмого и без пяти минут шестьдесят восьмого года — уже ждёт меня в кабинете миссис Бейкер.

Когда географ меня, наконец, отпустил, я понёсся по коридорам сломя голову, чтобы мой важный, представительный отец не ждал чересчур долго.

Но торопился я зря. Отца в классе не было.

Мы с миссис Бейкер посмотрели на часы.

12:11.

Одиннадцать минут пополудни, а его ещё нет!

Я побежал в канцелярию и набрал номер архитектурного бюро «Вудвуд и партнёры».

— Простите, его нет на месте, — ответила секретарша. — Он всё утро на объекте, на строительстве школы, мы ждём его не раньше половины третьего.

— Но ровно в два он должен быть на бейсбольном матче! — закричал я.

— Не думаю. В четыре тридцать у него назначено важное совещание в Коммерческой палате. Вряд ли он пропустит его ради бейсбольного матча.

Она права. Вряд ли.

Я положил трубку и вернулся в класс.

Когда я вошёл, миссис Бейкер читала Шекспира.

— Та-а-ак… — протянула она, взглянув на моё лицо. А потом посмотрела на часы и снова сказала «так», совсем упавшим голосом.

В класс забежала Мирил.

— Разве ты не… — начала она, увидев меня, но осеклась. Чего зря спрашивать? Я же тут, а не там.

Один за другим возвращались с большой перемены мои одноклассники. Один за другим они смотрели на меня и отводили глаза. А что тут скажешь?

Я уселся за парту, униженный, точно президент Джонсон, проигравший на выборах. Сердце колотилось очень громко. Даже странно, что никто вокруг этого не слышал.

Возможно, в моей жизни случались времена и похуже, но в ближайший час я ничего хуже припомнить не мог.

Всё изменилось без пяти два, когда все мои одноклассники разъехались получать религиозное образование и миссис Бейкер сказала:

— Мистер Вудвуд, я могу вас отвезти на стадион. К началу уже не успеем, но что-то непременно увидим.

Её слова были как музыка, как сказка! Я чуть не расплакался.

И радостно выхватил из кармана билеты.

— Вы когда-нибудь ходили на матч «Янкиз», миссис Бейкер?

— По своей воле — никогда. Позвоните-ка маме, спросите, можно ли вам со мной поехать.

Я позвонил, но мамы дома не оказалось. Я позвонил сестре в старшую школу.

— Ты для этого вытащил меня с урока? Какая мне разница, когда ты вернёшься?

Выслушав эту тираду, я счёл, что разрешение родственников получено.

И вот мы с миссис Бейкер уже едем по Лонг-Айлендской автостраде в Нью-Йорк. Я каждые три минуты смотрю на часы, а миссис Бейкер аккуратно, на скорости семьдесят километров в час, едет по полосе, где разрешено сто.

— Тут вообще-то можно быстрее ехать, — подсказываю я. — Сто или даже сто десять.

— Не люблю рисковать. И нарушать закон тоже не люблю.

— Но когда вы везли меня в больницу, вы ехали намного быстрее.

— Верно. Но сейчас мы едем не в больницу, а на бейсбольный матч.

— На открытие сезона! — возразил я. — Это очень важно. А у вас опять глаза квадратные.

— Я даже не знаю, как выглядят квадратные глаза. Не умею я их… квадратить. Кстати, матч всё-таки — не больница.

Так и ехали семьдесят километров в час, всю дорогу. На платном Уайтстоунском мосту она долго собирала мелочь, а на стоянке долго искала место, чтобы ни справа, ни слева не было машин. Поскольку такого места категорически не находилось, запарковались мы чуть ли не за три километра от стадиона. А оттуда не бежали, а шли…

Короче говоря, на наши места, в ложу, мы пробрались только в конце третьего иннинга. Места оказались шикарные — у первой базы, совсем рядом со штабом «Янкиз», так близко, что хоть пересчитывай полосочки на форме у игроков. Мистер Запфер усадил меня впереди, рядом с Данни и Дугам, а сам сел сзади — с миссис Бейкер и мистером Свитеком. Данни не спросил, почему я приехал с миссис Бейкер, а не с отцом. Хотел спросить, я знаю, но не стал. Впрочем, я уже перестал расстраиваться. Ведь был апрель, открытие сезона, и «Янкиз» играли с «Калифорнийскими ангелами».

Матч получился что надо! Хорас Кларк и Джо Пепитон доставали мячи из самых безнадёжных позиций. Франк Фернандес сделал один хоумран ещё до нашего прихода, во втором иннинге, — жаль, мы опоздали, потому что это очко и решило судьбу всего матча. Зато Мел Стоттелмир сделал шат-аут — четыре броска подряд. Микки Мантл тоже не подкачал, поэтому мы с Данни при всём желании не смогли освистать его за плохую игру. А на разминке перед седьмым иннингом Хорас Кларк прицельно бросил в нашу ложу три мяча, а потом нам чуть не достался четвёртый, с фола Микки Мантла, только он ударился о балку над трибуной, отскочил и пролетел над нашими головами. Мистер Запфер купил нам всем, даже миссис Бейкер, по хот-догу с кислой капустой, а потом по второму хот-догу с кислой капустой, а ещё колу в запотевших стеклянных бутылках и огромные круглые бублики, а потом и по третьему хот-догу с кислой капустой. Мы возмущенно вопили, когда один придурок-соперник обозвал Джо Пепитона. Ну, Джо тоже, конечно, не выдержал, сказал пару слов. И мы все, даже миссис Бейкер, вскочили на ноги и радостно завопили, когда Мел Стоттелмир отбил десять ударов подряд.

Ух, какой матч!!!

А после матча — вы даже не представляете, что было после!

Джо Пепитон и Хорас Кларк приветствовали НАС! Повернулись к нашей ложе и кричали:

— Привет, Данни, Холдинг, Дуг!

Да-да, даже не единожды!

— Привет, Данни, Холлинг, Дуг!

Клянусь, все, кто это видели, мечтали оказаться на нашем месте!

— Привет, Джо! Привет, Хорас! — кричали мы в ответ.

— Хотите на поле? — спросил Хорас Кларк, но на вопрос мы уже не ответили — мы лезли через ограждение.

И тут Джо Пепитон заметил миссис Бейкер.

— Это вы — та дамочка? Вы в декабре затащили нас к пацанам в школу?

Думаю, миссис Бейкер никто прежде «дамочкой» не называл. И уверен, что ей это не понравилось.

Миссис Бейкер скрестила руки на груди, хотя я много раз предупреждал её, что так делать нельзя. Ни в коем случае.