Позднее с моим участием дело было пересмотрено, и его восстановили в правах. Как оказалось, в допросах он участвовал в качестве стажера, исполняя практически роль писаря. Так нелепо складывались иногда судьбы людей.

Заполучить у генерала Кравченко какие-либо материалы или воспоминания об участии в событиях Тегеранской конференции так и не удалось…

Генерал-майор в отставке Иванов Леонид Георгиевич, участник Великой Отечественной войны, служивший с нашим героем в ГСОВГ.

— Леонид Георгиевич, вы наш гуру, по многим вопросам истории военной контрразведки, и в частности периода, когда она называлась хлестким, как выстрел, именем — СМЕРШ. Знаю, вы служили с Николаем Григорьевичем Кравченко в Группе советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ). Не могли бы вы вспомнить что-либо об этом человеке?

— Да, я имел счастье служить с таким изумительным человеком, каким был заместитель начальника Управления особых отделов МГБ СССР по Группе советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ), так она тогда называлась, генерал-майор Кравченко Николай Григорьевич. Вскоре после окончания Великой Отечественной войны И.В.Сталин дал высокую оценку деятельности органов СМЕРШ и высказал благодарность всему личному составу военной контрразведки за проделанную титаническую работу в годы войны.

Но война закончилась. Шел процесс широкого сокращения Вооруженных сил СССР. За ненадобностью ликвидировались и многие отделы СМЕРШа, ставшие потом отделами МГБ после образования 15 марта 1946 года Министерства государственной безопасности СССР во главе с Виктором Семеновичем Абакумовым.

Под сокращение попали сотни оперативных работников. Я же под увольнение не угодил: напротив, меня перевели с повышением из отдела контрразведки СМЕРШ армии в управление МГБ СССР ГСОВГ. Там был назначен начальником отделения, которое занималось оперативным обслуживанием всех частей группового подчинения.

В начале 1949 года меня руководство выдвинуло начальником Особого отдела 28-го гвардейского стрелкового корпуса, штаб которого дислоцировался в городе Гере — земля Тюрингия. Курировал корпус заместитель начальника Управления особых отделов МГБ СССР группы войск генерал-майор Николай Григорьевич Кравченко.

— Какое впечатление сложилось у вас при рабочих встречах с ним?

— Скажу кратко, он был профессионал, как говорится, высокой ковки. Дело наше знал глубоко. Часто бывал в гарнизонах. Чувствовалось сразу, опытный был контрразведчик. При планировании тех или иных агентурно-оперативных мероприятий мог подсказать и посоветовать недостающие детали, дельные пункты. Писал документы грамотно и быстро.

Ростом был, примерно, как я — высокий. Стройная фигура, крепкое телосложение, копна черных, как смоль, рассыпающихся волос, лицо с карими глазами вызывало умиление. Его женщины так и называли — красавец. Бегало за ним много дам. Мне тогда казалось, что он мог легко убедить в своей правоте любого. Это был оперативник-агентурист, что называется, от Бога!

— Что вы знаете о личной жизни Николая Григорьевича?

— Знал, что он был холостяком. Но на одном из концертов он приглянулся известной тогда киноактрисе, фамилию, к сожалению, забыл, сколько воды уже утекло. Лицо ее по фильмам представляю, а вот как величали артистку не смогу вспомнить. Она первой озвучила роль Аксиньи в фильме по роману Шолохова «Тихий Дон»…

Мне скоро столетие.

— Ее фамилия не Цесарская?

— Да-да, она.

— Так они жили вместе?

— Нет, она нередко приезжала к нему. Наберет тряпок и другого барахла, и в Москву. А он ее опекал, видно любил, что ли…

— Можете вспомнить что-либо интересное в оперативной работе, где участвовал генерал Кравченко?

— Почти все оперативные операции, проводимые личным составом особого отдела МГБ 28 гвардейского корпуса, он курировал лично. Вот несколько характерных для того времени примеров.

Офицер-артиллерист в городе Гере, майор, установил близкую связь с одной из немок, которая, по нашим данным, была связана с иностранной разведкой. Она стала потихоньку обрабатывать майора и склонять его к уходу на запад. Имея такие сведенья, я вызвал к себе офицера для профилактической беседы, в которой потребовал от него прекращения контактов с немкой. Указав, что в противном случае он может быть отправлен в Советский Союз. Он в принципе согласился с моими доводами.

Через некоторое время поступили данные, что офицер не является на службу. Мы естественно встревожились, думая о том, что он, возможно, бежал с пассией на запад.

— Вверх, наверное, докладывали?

— Конечно, сразу же доложил генерал-майору Кравченко. Он, скажу вам, довольно спокойно отреагировал на мою «неприятность» и порекомендовал провести серию конкретных мероприятий.

Незамедлительно пошли на квартиру к немке. Дверь оказалась закрыта. На стук и звонки никто не отвечал. Ну, думаю, вот будет взбучка мне, проворонил перебежчика. Уволят из органов, а я на взлете…

Взломав дверь, мы нашли несчастную хозяйку и нашего майора, молодых и красивых, лежавших на кровати валетом мертвыми. Она погибла от выстрела в сердце, а он от пули в висок.

— Записки никакой не оставил?

— Оставил. На клочке бумаги майор просил никого не винить о произошедшем. Офицер писал, что он и Габриель любят друг друга, но от него требуют прекратить связь, что выше его сил. Уйти на запад, как советский офицер, он не может, и потому они избрали единственный оставшийся им путь, решив по взаимному согласию покончить жизнь самоубийством.

До сих пор вижу перед собой мужественное лицо того боевого майора с множественными орденскими планками на кителе, вновь спрашиваю себя, так ли я все ему сказал при профилактической беседе, все ли нужные слова тогда нашел?

Похоронили их в одном гробу…

А вот другой пример.

Молоденький лейтенант изнасиловал молодую немку. В этом не было необходимости, эта немка свободно и с большим желанием шла на интимную связь с нашими офицерами. Лейтенант был очередной ее жертвой. Его арестовали. Узнав об этом, к командиру части пришел отец потерпевшей немки.

Он задал вопрос:

— Зачем и за что арестован герр офицер?

Узнав причину ареста, он возмутился:

— Подумаешь, изнасиловал дочь! Что здесь такого? Раньше в Германии, с того, кто совершит изнасилование, брали штраф в 50 марок и все. А вы — сразу арест! И потом, имейте в виду, — продолжал ходатай, — девочка ведь тоже получила удовольствие.

Вот такая мораль.

Во всяком случае, военные контрразведчики продолжали заниматься выявлением связей армейских офицеров с немками, так как через эти связи могла идти обработка офицеров на вербовку или склонение к измене Родине.

— Как вел себя Николай Григорьевич с подчиненными?

— Я не знал другого такого начальника, который так бы спокойно чувствовал себя в любой стрессовой ситуации. Он умел сдерживать эмоции даже тогда, когда подчиненный был неправ или совершал ошибку.