Она вздохнула. С той Ермаковой, к примеру. Никакого дела ей не было до маленькой провинциальной курочки, пока не узнала, что у нее своя квартира. В Москве, да еще рядом с метро! А у нее, коренной москвички, только дом в сотне километров от столицы. «Дом предков», – с усмешкой говорила мать. Но в нем мало кто из Дорошиных жил, потому что из поколения в поколение вся женская половина – а мужчины почти не водились – уходила в Москву – нанималась няньками, домработницами. Ее мать стала последней из них, она работала у генерала Максимова.

На Наталье женская ветвь должна была устремиться в иные сферы. Тому были причины – генерал помог поступить в институт иностранных языков, куда просто так Наталью никогда и ни за что бы не приняли.

У нее появились деньги, на месте старого дома построила новый, вот этот. Конечно, далеко от Красной площади, но купила машину, «восьмерку», ездит на работу каждый день.

Выправляя родовую ветвь, она подзадержалась, это правда. Местных женихов разобрали. Но разве то были женихи? Слезы горькие. Там, где она училась, на нее никто не смотрел. Мало того что не красавица, так еще и нищая.

Наталья Михайловна быстро все поняла о себе и мире, поэтому сосредоточилась на другом. На самом деле в жизни много хорошего и полезного – она сделала карьеру, деньги и научилась получать удовольствие от того, от кого сама хотела…

Последняя мысль не обрадовала, из-за новости насчет любимого певца. «Ладно, брось, – приказала она себе и налила еще рюмку. – Найдется другой объект».

А вот с Ермаковой, как говорят у них в деревне, ее заколодило. Ну почему, по-че-му – девица, вдвое моложе, живет в своей собственной квартире в Москве, да еще с третьего курса? А она? Весь срок в общежитии, да в какой компании? В ее отсеке обитали вьетнамцы, которые жарили – она наморщила нос и губы – селедку каждый день! До сих пор ее на дух не выносит. Ни жареную, ни соленую. После водки в рот не взяла бы, даже если больше нечем закусить. Рукавом халата и то приятнее занюхать. Он пахнет мятой и ванилью.

«Наташа Дорошина, толстая горошина! Наташа Дорошина, толстая горошина!» – всплыло в памяти. Так дразнили ее в детстве.

Теперь, встречая тех крикунов, радуется – сами-то недалеко от нее ушли по толщине. Но в другом она их обскакала. По-прежнему сидят в развалюхах, а она - в како-ом доме! Но если честно признаться, не смогла до сих пор не вздрагивать от этой дразнилки. Стоит свернуть на свою улицу, как снова слышит ее, засела в памяти. А вот всех остальных она заставила себя забыть. Ни с кем из знакомых не водится, даже не здоровается, в упор не видит.

Что ж, себя она может извинить за Ермакову. Девчонку ей подсунули. Марина Щукина, которой она не могла отказать, к тому же девица знает греческий, кроме английского. Довольно редкий язык. А хозяин фирмы задумал перехватить у конкурентов всю Грецию. Особенно ее западную часть. Живописную. Сделать поездки туда дорогими, отсечь дешевку, как он говорит. Это он, глядя на западных дельцов, объявил специальный маршрут – флора Крита. Но как народ потянулся! Ботаников оказалось так много, причем не только в Москве или в Питере, но даже в Улан-Удэ.

Наталья вспомнила про столицу Бурятии и покраснела. А Марина Щукина хитра-а, так обвести ее, так обезвредить – факс послала за ее подписью! Да так ловко сделала – вот вам, уважаемые, списочек документов. Кинулась выручать Ермакову. Эти провинциалы горой друг за друга. Марина тридцать лет в Москве, а все равно обыкновенная тверская баба.

Но она, она-то хороша! Мало того что взяла на работу девицу, так еще мужика подала на блюдечке с голубой каемочкой. Виталия, сына своей подруги Тоши.

Но и здесь она не слишком виновата. Тоша ее попросила. Ее можно понять – оставляя при себе сыночка до сорока лет, надо позаботиться о его здоровье.

Наталья Михайловна посмотрела на часы. Сегодня должна позвонить, обещала.

Ах, Тоша, Антонина Сергеевна. Какой незаурядный человек. А мысль, которую она ей подала?

Наталья поежилась, как от щекотки. Если все получится, то любой, кто откроет дверь в их агентство, станет клиентом. И тогда плевать ей на то, что Поппи Тцоди, эта греческая стерва, задрала цены выше гор после ухода Ермаковой! А хозяин взъярился, не слабее Минотавра. Ну вот – слетала в рекламный тур на греческие острова, сказок наслушалась, черепков насмотрелась, а не только по десять гостиниц в день. Все эти «Бичи», «Саны», «Паласы» перемешались в голове, студию от люкса не отличить навскидку.

Наталья Михайловна раздула ноздри.

Но ничего, Тоша обещала такое… Да-да, если все получится, никто от них не выйдет, не оставив деньги в их фирме. Не пойдет выискивать, где на вложенный рубль дадут больше.

– Процесс насыщения, – говорила ей Тоша еще вчера, сидя вот за этим столом, – происходит не только на уровне физиологии. Его легко возбудить на уровне мозгов. А это значит, надо убедить человека, что если он не видел чего-то, допустим, остров Тира, близ которого ищут столько лет Атлантиду, то он никто. Но свои слова нужно кое-чем поддержать. Ты говоришь, у тебя уже был опыт практического подкрепления своих мыслей? – Тоша многозначительно отогнала морщины под расцвеченную седыми волосками челку.

Наталья давно собиралась спросить, почему Антонина Сергеевна не красит волосы, но однажды услышала, что ее бабушка умерла без единого седого волоса, и она надеется, что тоже уйдет из этого мира без таких. Не видит, поняла Наталья Михайловна, и не она будет той, кто станет тыкать пальцем в больное место.

– Ты хочешь, чтобы твое туристическое агентство превратилось в этакий гипермаркет? – спрашивала Тоша, сама зная, что только этого хочет Наталья. Тем более что хозяин фирмы не скрывает своего раздражения из-за Поппи Тцоди. – Должна сказать, что на покупателя в любом гипермаркете оказывают совершенно определенное влияние. Обрати внимание – молоко, хлеб и яйца всегда выставляют в самом конце зала. Пока докатишь туда тележку – по себе знаю, все понимаю, но удержаться не могу, – накидаешь в нее того, о чем не думала, когда входила в магазин. А запахи? – Тоша повела носом. – Есть специальные усилители ароматов. Они их ловко используют. Свежий запах фруктов подманивает тебя, хотя поднеси к носу любое яблоко или грушу с полки – ничем не пахнет. А аромат копченой колбасы, сливочно-нежный запах сыра? – Тоша закрыла глаза, Наталья Михайловна ждала, что подруга сейчас замурлыкает. Но Тоша сказала: – В общем, стоит пойти их путем.

– Тогда… мне нужна… технология, – кивнула Наталья Михайловна. – Вы, Тоша, лучше знаете, что с чем соединить, чтобы…

– Именно, – кивала Тоша с некоторой надменностью. Лесть – ничья – уже давно не действовала на нее. Но трогала, это точно. – Понимаете, Наталья Михайловна. – У них так давно повелось: Тоша и Наталья Михайловна, хотя по возрасту должно быть наоборот – Тоша старше приятельницы, но насколько – даже для подруги тайна. Она не хотела и не могла называть Тошу Антониной Сергеевной, потому что сразу утрачивалось кое-что особенное – она могла произносить в разговоре с другими: «Тоша мне говорит». Едва ли кто-то усомнится, что речь идет о человеке по имени Антон. О мужчине. А это иногда очень важно для имиджа.