Она появилась в синей куртке и светлых брюках, с небольшой дорожной сумкой, нырнула в машину, которая, взвизгнув покрышками, рванула с места. Торопится. Сердце Андрея забилось. Неужели он не ошибается и она едет обратно в Шереметьево? Он велел Толе гнать следом.

Перед въездом на эстакаду возле здания аэропорта им перекрыл дорогу наглый «мерседес», и они потеряли несколько минут. Когда Андрей вбежал в зал, Ольги нигде не было. Она исчезла в людской толпе. Растворилась. С досадой Андрей шлепнулся на сиденье рядом с Толей.

Что ж, картина мало-помалу вырисовывается. От этого на душе Широкова стало немного легче. Он не сомневался, куда у нее билет. И куда она летит в ночи…

Он поймал себя на мысли, что он проникся к этой женщине странным расположением. А почему бы не поговорить с ней? Предупредить, в какую страшную авантюру она ввязалась? Вот-вот начнется охота за всей компанией куколок, именно они окажутся в руках охотников. Слишком большие деньги гуляют в этом деле. Сама Ольга наверняка понятия не имеет обо всей цепочке. Но от этой цепочки проще всего оторвать ее. Таких, как она.

Единственное, что ему хотелось, — вытащить Ольгу из этой цепи и соединить ее с другой, которую она сама порвала. Понятия вреда и пользы Андрей рассматривал по-своему. Нельзя сказать о чем-то, что это чистый вред или чистая польза. Ничего нет на свете в чистом виде. Взять врача, консультирующего обреченных людей, больных раком. Его талант — тоже обезболивающее наркотическое средство, но не считается вредным или преступным. Так где чистая польза и где чистый вред?

Но Ольга… Неужели Ольга перенесла такую операцию? Его сердце сжалось от боли. Он вспомнил ее лицо, спокойное, уверенное, ее тело, все еще крепкое и сильное. Ему на секунду показалось — он хотел бы иметь такую мать для своих возможных детей…

Он приехал домой. Машинально воткнул чайник в розетку. Потом отодвинул занавеску и посмотрел на пустой двор. Интересно, а у нее теперь возникает желание заняться любовью? Или нет? Гормоны работают иначе. Но они работают. Он изучал в свое время медицину и знал — причину всех зажимов следует искать в человеческих мозгах. Только там. Природа способна подстраиваться и перестраиваться.

Потом он подумал о Славе, он верил, что этот мужчина до сих пор любит ее. А Ольга — сохранились ли у нее к нему чувства?

Чайник крякнул и отключился. Андрей заварил покрепче, достал из холодильника молоко и плеснул в дымящуюся чашку. Снова перед глазами возникли ее выставочные фотографии. Портреты Славы. Да, она любит его. Иначе выбросила бы все карточки Воронцова, а негативы сожгла. Она из тех женщин, для кого прошлое в прошлом. Они не копят знаки ушедших лет, оставляя от прошлого только опыт, квинтэссенцию прожитого.

Зазвонил телефон.

— Андрей? Вы, кажется, хотели найти мастера? Для той ржавки, что недавно купили… — зарокотал в трубке голос Славы Воронцова. — Да, и, конечно, здравствуйте, а то я на вас так вот сразу навалился, как медведь.

— Рад вас слышать, я уже отчаялся. Нет мастеров, кому можно доверить такую замечательную вещицу семнадцатого века.

— А вот и есть! — Воронцов довольно гудел. — Есть. Могу познакомить с человеком, который выведет вас на такого. Поедете со мной на шашлыки?

— На шашлыки? А почему бы нет? Спасибо, Ярослав Николаевич.

— Вы готовы вспомнить молодость, надеть валенки, телогрейку, взять рюкзак и отправиться в лес?

Андрей засмеялся:

— Без лыж?

— Не волнуйтесь. Никита Орлов живет барином. У него поместье под Москвой. Отличный подъезд… Он мой приятель, биолог по образованию. Мы сошлись с ним на бабочках. — Воронцов засмеялся. — У него есть один знакомый, и если вы понравитесь друг другу у костра за шашлыками, будет шанс. Второго такого мастера нет. Уверяю вас. Мастера, кстати, знает Ольга, но давайте выйдем на него через Никиту.

— Я готов немедленно облачиться, как вы сказали. Где, когда, куда?

— Ленинградское шоссе, у поста ГАИ, поворот на Зеленоград. Лучше не опаздывать. Прихватите с собой чего-нибудь.

— Понял.

Андрей, насвистывая, вышел на балкон и долго рылся в шкафу. Нашел, примерил, засмеялся — так странно нарядиться, как двадцать лет назад. В свое время, в семидесятые, он прошел на байдарках, на лыжах, с рюкзаком полстраны. Сказать, что это была его стихия, — пожалуй, нет.

Но, не пройдя этими маршрутами, он не узнал бы людей так, как узнал. Потом, когда узнавание той среды закончилось, он никогда больше не собирался по своей воле взваливать себе на спину рюкзак.

По дороге он купил бутылку водки, закуску, минеральной воды. Он не знал, что там за компания и какие у нее вкусы. Постоял перед витриной кондитерского, на всякий случай купил торт. Мужчины любят сладкое, что бы они ни говорили. Давно известный, многовековой психологический мужской трюк — объявить любительницами сладкого женщин и дарить им то, что больше всего нравится самим, — пирожные, конфеты, торты.

Стоял солнечный день. Хвоя сосен и елок изумрудно сверкала. Вдоль шоссе высились кирпичные замки нового времени, напротив — деревянные косушки прошлого.

У поста ГАИ его уже ждали.

— Вы вовремя, Андрей. Отлично. Поедете за мной. Слава Воронцов был экипирован превосходно. Как с картинки из зарубежного каталога. Этот человек хорошо устроился в новой жизни. Что ж, его собственное дело, судя по всему, развивается недурно. С настроением тоже не так плохо. Иначе он бы так не упаковался. А вообще-то сам он, как профессионал, всегда советует своим клиентам надевать что-то радостное и красивое, особенно когда хочется выть волком.

Андрей усмехнулся. Давая такой совет, он не раскрывает главного — дело не в одежде, а в усилии над собой. Очень трудно преодолеть настроение, а если сумел, значит, победил себя.

Они ехали лесной дорогой среди толстых мохнатых сосен. Показался глухой забор, внезапно ворота перед ними раскрылись, и Андрей поразился, увидев роскошный деревянный дом, выстроенный в лучших русских традициях, украшенный резьбой, с петухом на трубе, вековые деревья, из-под которых выскочила огромная дымчато-серая восточноевропейская лайка, гавкнула и кинулась к Воронцову. Андрей в своем походном одеянии казался человеком, проспавшим последние двадцать лет. Хозяин пожал ему руку.

— Воронцов говорил мне о вас. Я рад, что вы приехали. Пойдемте к огню.

Андрей, делая вид, что не видит разницы между своим нарядом и их, пошел следом за хозяином. Сейчас ему придется включить на всю мощь свой дар, которым он обладал, и завтра никто не вспомнит, как он был одет: ни хозяин-красавец, ни Воронцов. Он переключит их внимание на оружие.

Он знал охотников, у которых был смешной по нынешним временам принцип — драная телогрейка и роскошное оружие. Они полагали, что тем самым подчеркивают поклонение перед оружием, показывая всем своим видом, что готовы остаться в его тени. Но на самом деле все наоборот — таким образом они старались оттенить себя.