Домен Логайров являл собой обширную равнину между горами и морем. С севера и с востока к ней подступали невысокие горы с округлыми вершинами, на юге она широким полуостровом врезалась в море, а на северо-западе ее возвышался отвесный утес, высотой футов в сто. Волны с ревом разбивались о его обращенную к морю поверхность, а с другого склона в долину стекал водопад.

Длинная древняя река, причудливо извиваясь, несла свои воды по владениям Логайров, впадая в океан.

Всю равнину покрывали заплаты полей с беспорядочно разбросанными по ним скоплениями хижин крестьян — подданных Логайра.

Том и Род стояли на опушке одной из высокогорных рощ, откуда дорога с севера спускалась на равнину.

Род медленно повернул голову, окидывая взглядом весь домен.

— А где же замок? — спросил он.

— Там, за водопадом, хозяин.

Род резко обернулся и недоуменно уставился на Тома. Затем он проследил глазами, куда ведет дорога.

Она петляла по долине, кончаясь у водопада. Там, у подножия утеса, в скале были высечены гигантские ворота, снабженные спускающейся решеткой и подъемным мостом через естественный ров, образованный излучиной реки. Лорды Логайры, строя себе дом, превратили утес в кусок швейцарского сыра.

Когда они спешились, Род задумчиво прищурился:

— Это, случаем, не дамба по обеим сторонам подъемного моста, Большой Том?

— Да, хозяин. И в ней, говорят, заложены пороховые заряды.

Род медленно кивнул.

— А перед спускной решеткой ворот небольшая ложбина. Так что если постучатся незваные гости, взрываешь плотину, и твою дверь укрывает тридцатифутовая толща воды. Очень ловко. Потом просто сидишь и пережидаешь осаду. Водопад дает вдоволь свежей воды, словом, беспокоиться надо лишь о пище.

— Говорят, в замке есть сады, — любезно сообщил Большой Том. Род покачал головой в знак молчаливого уважения.

— Итак, ты находишься там в полной безопасности и у тебя хватит припасов, чтобы пережить десятилетнюю осаду. Этот замок хоть раз был захвачен?

Великан отрицательно мотнул головой и ухмыльнулся.

— Ни разу, хозяин.

— Интересно, скорее всего старикан, построивший этот замок, страдал манией преследования... Надо полагать, у них там найдется комнатка для двух усталых путников. Верно?

Большой Том поджал губы.

— Да, хозяин, если эти путники — вельможи. Логайры славятся своим гостеприимством. Что же касается меня и даже вас, хозяин, ибо вы всего лишь сквайр, то нам место в домике для прислуги.

Какая-то тень на миг закрыла солнце. Род, прищурившись, уставился на небо.

— Опять эта проклятая птица. Неужто она не понимает, что мы слишком велики для ее завтрака?

Он снял с плеча арбалет и, натянув его, прицелился.

— Не надо, хозяин, — поднял руку Большой Том. — Ты и так уже потратил на нее четыре стрелы.

— Просто мне не нравится, когда что-то преследует меня по воздуху. Подобные твари могут оказаться совсем не тем, чем кажутся на первый взгляд.

Том нахмурился, размышляя, что он хотел этим сказать. Род упер приклад в плечо.

— Кроме того, это уже становится традицией. Последние четверо суток я стабильно стреляю по ней раз в день.

Загудела тетива, и стрела взметнулась в небо. Однако птица в тот же миг взлетела еще выше. Стрела пронеслась там, где та только что была, поднялась еще футов на пятьдесят, достигла апогея своего полета и начала падать. Птица следила за ее падением, паря на несколько десятков футов выше.

Большой Том поднял бровь и скривился в ухмылке.

— Тебе никогда не попасть в нее, хозяин. Эта птаха понимает, что такое арбалет.

— Кажется, и впрямь понимает. — Род закинул оружие за спину. — Что за страна! Здесь под каждым деревом прячется эльф, а ястребы в небе тенью следуют за тобой.

— То не ястреб, хозяин, а скопа, — поправил Большой Том.

Род покачал головой.

— Она преследует нас уже третий день. Что делает питающаяся рыбой птица здесь, вдали от моря?

— Откуда мне знать? Но ты можешь спросить у нее самой, хозяин.

— И я не слишком удивлюсь, если она мне ответит, — задумчиво произнес Род. — Ладно, мне кажется, она не причинит нам никакого вреда, а у нас в данный момент есть проблемы и поважнее. Мы приехали сюда, чтобы попасть в замок. Ты умеешь петь, Большой Том?

Тот опешил.

— Петь, хозяин?

— Да, петь, а, может, ты играешь на волынке или еще на чем-нибудь?

Том, нахмурившись, дернул себя за губу.

— Я могу извлекать какие-то звуки из пастушьего рожка, однако лишь умирающий назовет это «музыкой». Но что вам взбрело в голову, хозяин?

— Да так, одна мыслишка. — Род расстегнул седельную сумку и вынул оттуда маленькую лютню. — Отныне мы менестрели. — Он вытащил из сумки альт и протянул его Тому. — Надеюсь, эта штука не слишком отличается от твоего рожка, и у тебя выйдет что-то сносное.

— Да, хозяин, она почти такая же. Но...

— О, не беспокойся, они нас впустят. Провинциалы, как правило, варятся в собственном соку. Они жаждут услышать свежие новости и новые песни, а у менестрелей есть и то и другое. Ты знаешь «Свет Эддистоуна»?

— Нет, хозяин.

— Очень жалко, эта песня всегда пользуется успехом в портовых городах. Ладно, не стоит огорчаться. Я научу тебя по дороге.

Они тронулись в путь, распевая что-то такими дикими голосами, что скопа в ужасе закричала и взмыла вверх.

* * *

— Принесли свежие новости с Севера? — нетерпеливо спросил часовой.

Род, вспомнив, что менестрели в средние века являлись чем-то вроде ходячих газет, ответил утвердительно.

Сейчас они с Томом предстали перед собравшимися в одном зале двадцатью восемью вельможами, а также их женами и слугами.

Здесь были люди самого разного возраста — от хорошеньких юных служанок до девяностолетнего графа Валлендри, и все с одинаковым нетерпением и голодным блеском в глазах приготовились слушать Рода, который при всем желании не мог им сообщить даже самой захудалой новости.

Ладно, неважно. Род их выдумает по ходу дела. Он не первый и не последний журналист, поступающий подобным образом.

Старый герцог Логайр сидел посередине комнаты в огромном дубовом кресле. Он, кажется, не узнал Рода. Но Дюрер-то, безусловно, узнал. Советник, сгорбившись, выглядывал из-за левого плеча герцога, прожигая Рода полным ненависти взглядом.

Однако разоблачение Рода вряд ли сыграло бы ему на руку, и Дюрер понимал это. Логайр все еще любил свою племянницу, хотя и был с ней не в ладах. Он принял бы Рода с почетом, так как тот спас ей жизнь.