Я не лгала. Если бы Глеб тогда хотя бы намекнул — меня не удержала бы даже высокая зарплата.

— Значит, я все сделал правильно, — резюмировал он. — Мне хотелось перезагрузить наши отношения, начать все с чистого листа. Исправить то, что натворил. Я действительно не думал, что все получится так, как получилось. Вспылил и злость на другого человека перенес на тебя. Я был не прав. Прости. Признаю. И хочу, чтобы ты это знала.

Операция папы прошла успешно. В то утро я потеряла больше половины нервных клеток, то успокаиваясь и проваливаясь в какое-то пограничное состояние, то снова начиная рыдать и биться в истерике на плече у Глеба.

Не знаю, как бы я выдержала это испытание, если бы не он. Если бы не было рядом сильного надежного плеча, его твердого уверенного голоса и нежных рук.

Никому не пожелаю пройти через подобный ад: когда жизнь твоего близкого человека висит на волоске, а ты попросту ничего не можешь сделать.

Только ждать.

Верить.

Надеяться.

И молиться.

Я боялась представить, как пережила эти часы мама, но после прошедшего дня и объявления результатов я заметила в ее волосах слишком много седых прядей.

Хорошо, что рано или поздно все испытания заканчиваются. Состояние отца диагностировали как удовлетворительное. Сутки папу продержали в реанимации. И еще через несколько дней его должны были перевести в профильную клинику в Москве. Для более тщательного контроля и реабилитации.

Мама плакала от радости. А я была просто безмерно благодарна Глебу за участие и поддержку.

Он оплатил все расходы, запретив мне даже заводить разговор на тему сколько это стоит и как я могу вернуть ему деньги. Сказал только, что я могу вернуться в любой момент, а пока мое отсутствие оформят, как внеочередной отпуск по семейным обстоятельствам.

На следующий день нам разрешили увидеться с папой.

Мама пыталась казаться бодрой, шутила, но все равно заметно переигрывала.

Долго утомлять больного разговорами было нельзя и вскоре медсестра попросила нас удалиться. Правда, далеко уйти не получилось.

Уже в палате мамы лечащий врач отца попросил снова зайти к родителю.

— Что-то не так? Пап, не пугай, — присела на край соседней кровати. — Что ты хотел мне сказать, чтобы мама не знала?

— Рассказывай, — потребовал он слабым голосом.

Отцу еще сложно было говорить. Врачи вообще утверждали, что ему крупно повезло и он остался жив при такой травме.

— О чем?

— Обо всем. Я тебе не мать, меня вашими сказочками о бесплатной реабилитации не проведешь.

— Пап, я правда не понимаю о чем ты.

— О спонсоре твоем. Который платит. Думаешь, я не в курсе о расценках в платной медицине? Не знаю, как там все устроено? Не общался со своим врачом? — Я растерялась, не зная, что отвечать. — У товарища была подобная травма. Так его семье квартиру в итоге пришлось продавать и переезжать в облезлую однушку на окраине города, чтобы поднять главу семьи на ноги. И вернуть к нормальной жизни.

— Пап, не преувеличивай, — попыталась снизить градус недовольства.

— А ты меня не учи, что делать. Сопли только вчера научилась вытирать самостоятельно и уже туда же? Думаешь, самая умная? Значит так. Я хочу увидеть этого твоего благодетеля. И поговорить с глазу на глаз. По-мужски. Задать ему пару вопросов.

— Зачем? — похолодела от неприятного предчувствия.

Я знала отца. И его подход к потенциальным женихам.

Но сейчас, судя по его настрою, он видел в Глебе далеко не благородного рыцаря, а покупателя тела дочери.

Спонсора, как он выразился.

— Я не могу. Он в Москве, — соврала нагло.

На деле же Забарский должен был ехать домой сегодня ночью.

— Уже сбежал? К жене, небось? Или к остальной армии любовниц?

— Папа, перестань! Не смешивай меня с грязью! Я бы никогда…

— Вот и я не хочу иметь дело с такими благодетелями, — перебил он со злостью. — А на нет и суда нет. Я не поеду ни в какой реабилитационный центр за его деньги, пока не поговорю с этим мачо с глазу на глаз. Или пусть возвращается и объясняет все, как мужчина, или я предпочту сдохнуть, но не краснеть при мысли о том, каким образом дочь заработала мне на лечение. Так ясно? — не позволяя мне вставить хоть слово, отрезал он.

Затыкая еще на стадии первичного возмущения.

— Я могу объяснить тебе все, что пожелаешь. Твое лечение оплачивается компанией, как материальная помощь сотруднику в сложной жизненной ситуации.

— Я уже сказал свое слово.

— Папа, прекрати! — чуть не плача от обиды и беспомощности. — Неужели ты настолько не доверяешь собственной дочери?! Неужели ты думаешь, что я…

— Я породил, воспитал и отвечаю за тебя! Даже сейчас, — снова перебил он. — Именно поэтому наш разговор окончен. Можешь идти. Я устал. Мне тяжело.

Я могла бы доказывать, что не такая, могла оправдываться и спорить, но по опыту знала, что все мои усилия окажутся бесполезными.

Слово женщины закон только тогда, когда оно не противоречит мужскому.

Верить женщине можно только в случае, когда ее правоту подтвердит мужчина.

За любой сильной женщиной стоят как минимум два спонсора-мужчины.

Да, папа был старой закалки. И он не верил, что слабый пол может выжить в суровых условиях нынешнего реалий без поддержки сильного пола. Что мы вообще способны на что-то путное без них.

Когда мама ходила беременной он ждал пацана, а ему, как в насмешку, судьба подарила дочь.

Я любила своего отца, максимально слушалась, но смириться и принять то, что женщина без мужчины никто так и не смогла.

Только сейчас речь шла не о капризах и обидах, а об его жизни. Зная упрямый характер, можно было не сомневаться — папа именно так и поступит. Откажется куда бы то ни было ехать, лечиться, восстанавливать здоровье и снова все тяготы лягут на плечи мамы. А ей самой сейчас тяжело.

— Хорошо. Я тебя услышала. Я попрошу Глеба Анатольевича зайти к тебе, а пока отдыхай. И, пожалуйста, не нервничай. Береги себя. Ты нужен нам, слышишь? Очень нужен.

Я так и не смогла узнать чем закончился разговор папы и Глеба. Ни один, ни второй так и не сознался о чем они договорились и к каким знаменателям пришли.

Но отец согласился принять помощь. Даже посоветовал мне возвращаться на работу, а не отирать больничные стены. Все равно основной уход за больными осуществляет медперсонал.

Маму тоже готовили к выписке. Поэтому, смысл в словах папы все же был.