Элеонора, конечно, игнорировала многие правила поведения в обществе, но всему есть предел – на такое она ни за что не согласится. Элеонора не могла отдать всю себя мужчине, не получив того же взамен. Для нее неприемлемы отношения, которые он будет вынужден скрывать ото всех.

И теперь Элеонора просто смотрела на Энтони, не в силах ответить на простой вопрос, потому что он требовал ответов трудных и сложных. Элеонора покачала головой.

– Дело не в репутации, – тихо произнесла она. – А в том, что может произойти.

Энтони подошел еще ближе и коснулся ладонью ее локтя:

– Я не сделаю ничего такого, чего вы сами не захотите.

Элеонора улыбнулась подрагивающими губами:

– В том-то и беда.

Зрачки Энтони расширились, его рука будто обожгла ей кожу, и Элеонора поняла, что разбудила в нем ответную страсть.

– Элеонора… – даже не произнес, а выдохнул он. По телу пробежала дрожь желания.

– Нет. – Элеонора отстранила Энтони и отвернулась. – Мы не должны. Мы не можем. – Она посмотрела на него горящими глазами и застыла. – Даже не просите.

Энтони тоже застыл, глядя на нее так, что у Элеоноры закипела кровь. Наконец отрывисто кивнул.

– Разумеется. – Он отвернулся и сказал: – Увидимся завтра. – Энтони дошел до двери, потом остановился, положил руку на косяк и, не глядя на Элеонору, сказал: – Все равно нам от этого никуда не деться.

Энтони повернулся и встретился с ней глазами. Элеонора кивнула, не в силах заговорить.

И Энтони ушел.

Элеонора долго стояла на одном месте, дожидаясь, пока сердце начнет биться медленнее и нервы успокоятся. Она понимала – Энтони прав. Рано или поздно придется принять решение. Элеонора просто отложила этот момент до другого раза. Но скоро страсть поглотит ее целиком. И тогда придется выбирать, поддаться… или вычеркнуть Энтони из своей жизни.

На следующее утро Элеонора написала Дарио записку, приглашая зайти в гости. Когда тот явился, она сидела в малой гостиной и болтала обо всяких пустяках с Энтони. Он держал для Саманты моток шерстяных ниток, которые девочка наматывала на клубок. Леди Гонория же вздремнула у окна.

Дарио остановился в дверях, окидывая взглядом уютную семейную сцену.

– Прошу прощения, леди Элеонора. Я не вовремя?

– Нет, что вы, Дарио. Проходите, пожалуйста. Я как раз собиралась распорядиться, чтобы подали чаю. Саманта, милая, может, закончишь потом?

– Конечно. – Саманта взяла нитки. – Если позволите, я пойду к себе и почитаю.

Последние несколько минут она слушала разговор Элеоноры с Энтони и разобралась в положении вещей лучше, чем леди Гонория за все время пребывания в Лондоне.

– Хорошо, – улыбнулась ей Элеонора. Она встала и пошла к шнурку колокольчика для слуг, по пути незаметно дотронулась до руки задремавшей Гонории и бодро произнесла:

– Леди Гонория, не правда ли, мы рады, что Дарио навестил нас?

Та, вздрогнув, проснулась и растерянно заморгала. Но, увидев, как Дарио пожимает Энтони руку, испуганно округлила глаза и поспешно схватилась за голову, проверяя, не съехал ли набок новый чепчик из белого кружева, который так ей шел.

– Синьор Параделла, какой приятный сюрприз!

– Добрый день, леди Скарбро.

Дарио припал к руке леди Гонории, осыпая обрадованную женщину избитыми комплиментами, потом приветствовал Элеонору. Та указала на кресло рядом с собой и пригласила:

– Присаживайтесь, Дарио. Как же давно мы вас не видели.

– Верно, – по-девичьи захихикав, подхватила леди Гонория. – Я была весьма разочарована, когда не встретила вас вчера на балу у консула.

– На балу у консула? Вы там были?

Дарио продолжал смотреть на Элеонору, хотя подробно рассказывать о празднике принялась Гонория.

– Да. Я тоже надеялась вас там увидеть, – вставила Элеонора, когда Гонории наконец понадобилось перевести дыхание.

– Этот бал устроили в честь человека, о котором лично я крайне низкого мнения. Я не мог позволить себе там появиться, – ответил Дарио.

– Граф ди Граффео говорил со мной некоторое время, – сообщила Элеонора, внимательно наблюдая за выражением лица Дарио. – Намекал на какие-то взгляды Эдмунда и предупреждал, чтобы я не следовала по его пути.

Энтони издал короткое, явно не слишком лестное для графа восклицание на итальянском.

Элеонора продолжила вопросом:

– Случайно, не знаете, о чем это он?

Дарио выразительно пожал плечами:

– Дорогая Элеонора, такому человеку может прийти в голову все что угодно. Понятия не имею.

– Но…

– Черт возьми! Вы что, не понимаете – Элеонора должна все знать, иначе ей грозит опасность! – не выдержал Энтони и вскочил со своего места. – Или вам до нее вовсе дела нет?

Дарио тоже вскочил и встал напротив него:

– Как вы смеете утверждать, будто мне нет дела до Элеоноры? Да я умереть за нее готов!

– Какая опасность? О чем ты, Энтони? В чем дело, синьор Параделла? – Растерянная Гонория переводила взгляд с одного мужчины на другого.

– Дарио, я вовсе не требую, чтобы ради меня жертвовали жизнью, – нетерпеливо прервала обоих Элеонора. – Просто сядьте и расскажите, в какую историю ввязался Эдмунд.

Дарио запнулся, посмотрел сначала на Элеонору, потом на Энтони, потом опять на Элеонору и наконец со вздохом опустился обратно в кресло:

– Да, вы правы. С моей стороны нечестно все скрывать от вас. Я просто думал, вам кое-что известно, но, видимо, Эдмунд боялся подвергнуть вас риску.

– Эдмунд занимался чем-то рискованным? – пронзительно вскрикнула Гонория. Картинно приложила ладонь ко лбу. – Энтони, принеси нюхательную соль. Я вот-вот лишусь чувств.

– Откуда я знаю, где твоя соль, – без всякого сочувствия отозвался брат. – Позови слугу.

Скорчив обиженную гримасу, леди Гонория опустила руку и вновь обратила взгляд на Дарио.

– Прежде чем я что-то расскажу, вы все должны поклясться, что сохраните услышанное в секрете, – начал Дарио. – Многие люди окажутся под угрозой, если эта информация станет достоянием гласности. Эдмунд верил в наше дело. Как вам известно, Элеонора, мы с ним много говорили о наших убеждениях. Эдмунд желал всеобщей справедливости и свободы. Он разделял нашу мечту о свободной объединенной Италии и хотел помочь нам.

– Эдмунд стал карбонарием? – спросила Элеонора.

– Нет, – ответил Дарио. – Австрийцы учинили над ними жестокую расправу, и это движение развалилось. Но дело наше живет. Появились новые группы, новые люди, однако с теми же принципами и взглядами. Мы называем себя L’unione – то есть Союз. Мы хотим добиться единства и свободы для итальянского народа, но приходится действовать тайно. Теперь полиция бдительнее, чем во времена карбонариев. Каждый может оказаться шпионом. Но среди наших врагов не только король и правительство. Есть иные группы, тайные общества, главная задача которых – выслеживать и убивать наших людей. Готов поспорить, миледи, вы даже не слышали о группе Calderai, верно? А о Sanfedisti? Тоже нет? Все они – смертельные враги Союза, поклявшиеся уничтожить нас и нашу мечту. Есть и еще одна группа, еще более засекреченная. Ее возглавляет ди Граффео. – Имя графа Дарио произнес как ругательство, оскалившись от злости. – Эти люди жестоки и не чураются никаких методов. Говорят, граф нарочно забирает из тюрем убийц и прочих подонков. Задача его группы – уничтожить всех членов Союза.