– Прибыли, Андрей Васильевич?

– Прибыли, Игорь Евгеньевич. Внизу ждем…

– Скоро посадка, пропуск я вам заказывать не буду…

– Ни к чему… У меня в вашем заведении дел пока нет… Кроме того, как там подполковник Ларичев?..

– Наверное, отсыпается после трудного рабочего дня… Они же прошлую ночь сначала собирались по тревоге, потом до нас добирались… А вечером, насколько я знаю, Ларичев допоздна изводил старшего следователя по особо важным делам, вам знакомого… Готовили документы, с тем чтобы отправить их в Москву, в Генеральную прокуратуру, поскольку дело расследуется Генеральной прокуратурой, и наш эпизод фигурирует в общем деле только как маленький эпизод… Я понимаю, что это обидно, ведь под угрозой была собственная жизнь, тем не менее нас не спрашивают…

– А мы тем паче привычные… – не стал я поддерживать тему об обидах, потому что сам по себе человек не обидчивый. Обидчивым в армии, где обижаться можно на каждое слово старшего по званию, делать нечего. – Значит, Игорь Евгеньевич, не буду вас отрывать от сборов… Мы ждем внизу в своей дежурной машине…

– Я забронировал места на вас в среднем автобусе… Можете сразу туда садиться… Мы начнем погрузку минут через пять… Начальство напутствует личный состав… Как закончат, так сразу… Не опоздаем…

– Добро…

Я отключил связь. Мы быстро выгрузились, перетащили свои объемные рюкзаки к среднему автобусу, где водитель, молодой парень, включил музыку слишком громко для ночного времени, отпустили с напутствиями свою машину и хотели уже забраться в салон, когда я услышал за спиной звук двигателя подъезжающей машины и, насторожившись после недавних происшествий, обернулся. Насторожившись в моем понятии – это когда ствол автомата поворачивается вместе с телом и готов отыскать цель за доли секунду, необходимые для опускания предохранителя в боевое положение. Под деревом, вне света фонарей и окон, остановилась «Газель», и с переднего пассажирского сиденья выскочил человек.

– Андрей Васильевич! – окликнул он меня.

Я узнал юношеский, чуть восторженный даже в простейшем окрике голос. Значит, Капустин ошибся, и подполковнику Ларичеву не спалось и в эту ночь. Отставив в сторону рюкзак, оставив при себе только автомат, я шагнул навстречу. Капитан Ламберт и старший прапорщик Волосняков, памятуя о предупреждении полковника Баргузинцева, как верные телохранители оставили свои рюкзаки и двинулись за мной, на всякий случай тоже держа автоматы так, чтобы ими при необходимости несложно было воспользоваться.

Ларичев с улыбкой протянул мне руку:

– Я не прощаюсь, я только еще здороваюсь… Никогда не могу правильно сориентироваться в этом перепутавшемся времени… Просто не в состоянии понять самостоятельно, сейчас ночь или раннее утро? Я, наверное, еще не акклиматизировался при всего-то двухчасовой разнице… И вообще за делами потерял счет времени…

– Главное, не потерять ориентацию в пространстве, остальное – ерунда, нормальная рабочая обстановка… Что касается ночи или утра… Это зависит от того, что вам удобнее… Я так понимаю, что вы приехали не просто проводить меня?

– Не просто… Еще два документа мы с вами не подписали… Один протокол с места происшествия… Это по делу в квартире, по поводу смерти одного из боевиков… И еще объяснительная записка… Я понимаю, что она должна быть написана вами, но времени у вас на это немного, поэтому я написал, чтобы вы прочитали, если согласны, то просто подпишите… Мне на два часа позже вас в Москву лететь… Надо все бумаги подготовить…

Подполковник жестом пригласил меня в «Газель». Дверцу салона открыли изнутри. Там уже горел свет, и какой-то человек в гражданском раскладывал на сиденье бумаги. Я забрался внутрь и стал читать, краем глаза заметив, что Ламберт с Волосняковым, как часовые, начали обходить «Газель» по кругу и встретились по другую сторону машины.

И в этот момент, когда они встретились, прозвучал взрыв…

Я сидел спиной к окну, но сразу понял по звуку, что и где произошло. Взорвался автобус, в который мы должны были бы уже сесть, не подъедь так вовремя подполковник Ларичев. А «Газель», стоящую в тридцати метрах в стороне, только сильно качнуло, но не перевернуло. Взрывное устройство, очевидно, было простого фугасного типа, если и начинено осколками, то легкими, и до нас они, кажется, не долетели. Однако я все же среагировал сразу, опустил голову, но человек в штатском оказался любопытным, и он, напротив, голову поднял. Меня только ударило по спине, прикрытой бронежилетом, и чуть-чуть по затылку осколками стекла, может быть, несколько из них пробили косынку, потому что я почувствовал, как теплая кровь потекла по голове, а любопытному человеку в гражданском стеклом «Газели» сильно поранило лицо. Между тем я успел даже бумаги с сиденья собрать и в сторону отложить, чтобы их капающей кровью не забрызгало. И только после этого, схватив автомат, выскочил из «Газели».

Подполковника Ларичева только ударило взрывной волной о микроавтобус, и он уже вставал чуть ли не у меня под ногами. Похоже, отделался легким испугом.

– Ни хрена себе… – сказал он сердито.

Ларичев еще что-то говорил, но я не услышал, я бежал вперед, не глядя по сторонам, не видя, но зная, чувствуя, что капитан Ламберт и старший прапорщик Волосняков сразу двинулись обхватом в разные стороны, пользуясь тенью деревьев, в ту же сторону, что и я. Я не просчитывал ситуацию, я ее воспринял целиком, как единый понятный момент…

Был взрыв… Взрыв произошел до того, как в автобус сели сотрудники областного управления ФСБ. Но мы уже должны были бы сесть в автобус, потому что направились к нему с вещами. Естественным делом было бы предположить, что взрыв направлен не против вылетающего в Чечню отряда ФСБ, а против нас. Если бы взрыв готовили против сотрудников ФСБ, можно было бы взорвать автобус часом позже, и жертв было бы полно… Взрывали нас – это точно… Точнее – меня одного… Но если нажали кнопку радиоуправляемого взрывателя, то не видели, что я отошел к «Газели». И музыка в автобусе помешала услышать, как меня окликнули. Если не видели, значит, автобус нас прикрывал… Выходит, есть направление, где могли прятаться бандиты… И я бежал в этом направлении, на ходу опуская предохранитель автомата в положение одиночного огня, потому что не люблю стрелять очередями, и передергивая затвор…

Капитан Ламберт и Волосняков бежали туда же, они тоже не просчитывали ситуацию, они действовали сразу, потому что ситуация была для нас для всех ясна. Наверное, та особая группа крови, которую подполковник Капустин называет «спецназ», все же существует и делает людей особыми…

Я увидел две бегущие через редкие кусты около стройки фигурки сразу, как только выскочил из-за горящего автобуса. Поднять автомат успел, но с выстрелами опоздал, потому что справа от меня одна за другой раздались три короткие очереди. Капитан Ламберт стреляет отлично, и фигурки будто сломались на бегу, полетели лицом вперед. Но я продолжал бежать, потому что бежал теперь уже и видимый мне Толя. Если он бежал, значит, стрелял по ногам и надеется захватить бандитов живыми. Мы не добежали шагов сорок, когда увидели впереди сначала вспышку, а потом и грохот взрыва. Граната… Они себя подорвали…