— Точно, — закивал Порошин. — Надо утром же наведаться на студию. Если этот парень там, мы его возьмем и с его помощью выйдем на Пеликанова.

— Надеюсь, он еще не сбежал. Расправу над Мордакиной им пришлось отложить на время, из-за нашего с тобой вмешательства. Если Пеликанов не дурак, он отзовет Барабанова со студии, но не исключено, что страстное желание довести дело до конца сыграет с ребятами дурную шутку. Если они решат, что до Барабанова мы никогда не докопаемся, вполне возможно, он останется на студии до поры до времени.

— Может, лучше прямо сейчас махнуть к Кутепову? — оживился Порошин, поглядывая на часы.

— Ну, это ты уже сам решай.

— А ты разве с нами не поедешь?

— Нет. Я со Светой останусь, ей я сейчас нужнее. А то еще наделает глупостей, она в таком состоянии…

— Ну, в общем, да, ты права. — Владимир поднялся из-за стола и пошел к выходу. — Хотя это на тебя не похоже. То бежишь впереди паровоза, то на попятную идешь.

Он уже обувался, когда я почувствовала легкий холодок по ногам. Дверь еще не открыта, а сквозняк уже гуляет по полу. Что-то тут не то.

Света! Меня будто обухом по голове ударило, я рванула в комнату, уже на ходу понимая, что окно открыто нараспашку, легкая прохлада пробивается из-за запертой двери. Что она удумала?

— Света, остановись, — ору и одновременно пытаюсь высадить дверь собственной комнаты.

— В сторону, — пробасил Порошин, он, в одном ботинке, разбежался и ударил плечом в дверь. Жуткий треск: дверь поддалась с первого раза, раскуроченный замок упал на пол, позвякивая.

— Света!

— Не подходите ко мне!

Она стояла на подоконнике, одной рукой держалась за раму, второй поправляла растрепавшиеся на ветру волосы. Она смотрела вниз, в пугающую темноту.

— Светка, уйди с подоконника! — Владимир по-своему пытался отговорить подругу от неверного поступка. Он говорил агрессивно, командные нотки проскальзывали в каждом слове. — Немедленно сойди с окна.

— Света, послушай меня, ты ни в чем не виновата, — вмешалась я, отталкивая Порошина в сторону. — Ты не могла знать, тебя обманули.

— Как я буду с этим жить? — закричала Мордакина. — Как можно с этим жить! — закричала она еще громче. От отчаяния по щекам покатились слезы, она снова рыдала. Ее пальцы покраснели от напряжения, еще немного, и она разожмет ладонь. А это конец!

— Девочка моя, ты такая молодая, ты обязана жить! — Это моя тетушка. Она неслышно вошла в комнату и медленно приближалась к окну. — Только живя, ты сможешь искупить свою вину. Смерть не очистит твою совесть.

— Я не смогу, — рыдала Светлана.

— Ты сможешь, мы тебе поможем. Поверь, ты сможешь все исправить. — Тетушка приближалась к Мордакиной. — Позволь нам помочь тебе, пожалуйста. — Она подошла совсем близко и протянула руку Светлане.

— Если бы вы знали, как я живу. Если бы вы знали, чем я занимаюсь, вы бы сами столкнули меня отсюда! — Мордакина плакала, но тень сомнения уже зародилась в ее сознании. Теперь Света уже не так рвалась вниз, она сделала маленький шаг навстречу моей тетушке, хотя руку ей еще не протянула.

— Нет на свете ничего, чего нельзя понять. Любому поступку есть объяснение. Я уверена, чем бы ты ни занималась, ты делала это по необходимости, никому не желая зла.

— Я правда не знала. — Слезы застилали глаза Светы, она уже ничего не видела. Именно в этот момент мы с Порошиным подскочили к распахнутому окну и подхватили обезумевшую Мордакину.

Она уже не сопротивлялась.

В эту ночь я не сомкнула глаз. На мне были сразу две пациентки. У одной психическое расстройство на почве стресса, у второй, я имею в виду тетю Милу, после случившегося подскочило давление, защемило сердце, закружилась голова. Она потратила слишком много жизненной энергии на спасение Светланы. Я поочередно бегала из одной комнаты в другую, мерила давление тетушке, успокаивала рыдающую Мордакину. Около часа ночи обе мои пациентки наконец-то уснули. Правда, счастье мое длилось недолго, уже под утро, часа в четыре, Светлана проснулась и сразу накинулась на меня с кулаками.

— Я ненавижу тебя, Женька, я тебя ненавижу, — кричала она, заливаясь слезами.

— Успокойся, Света, все хорошо.

— Что ты со мной сделала, зачем ты меня сломала, зачем?

— О чем ты говоришь? — недоумевала я.

— Все было так хорошо, так спокойно. Я достигла гармонии, я сумела убедить сама себя, что то, чем занимаюсь, это нормально. Я возвела свою профессию в ранг престижных, для избранных. Я поверила, что живу правильно, и других пыталась приучить к мысли, что моя работа — это дар. А что теперь?

— Что теперь?

— После знакомства с тобой… — она ловила воздух губами, не находя нужных слов, чтобы выразить свое состояние, — на меня как будто ведро помоев вылили. Это мерзко, это отвратительно. Все, чем я занималась… Что мне теперь делать, Женя? Что мне теперь делать? Я чувствую себя отбросом общества, никакой гармонии больше нет, мне противно, что делать-то теперь, Женечка? — И снова зарыдала. И откуда в человеке столько слез?

Я гладила ее по волосам и что-то говорила, успокаивала. Она со мной иногда соглашалась, иногда обвиняла в бездушии. Как бы там ни было, Светлана опять заснула, и я, кажется, тоже. Это была безумная ночь!

Нас разбудил звонок мобильного телефона. Звонил Санька-автомеханик.

— Машинка готова, суперсигнализация установлена, можете забирать, — радостно сообщил он.

— Спасибо, Саня, — на автомате ответила я и посмотрела на часы. Девять. Ого! Так долго я давно не спала.

Чтобы отвлечься от дурных мыслей и немного прогулять Мордакину, после легкого завтрака я потащила ее в сервис, за машиной. Она безучастно смотрела на окружающий мир, слезы наконец-то иссякли, но глаза уже успели «насквозь промокнуть», синяки, отечные веки. Никакого макияжа, сейчас ей было не до него.

Санька сразу понял, что с моей клиенткой что-то не то. Он вопросительно посмотрел на меня, как будто пытался уточнить, как ему себя вести.

— Если ты сможешь развеселить ее, я буду тебе очень признательна, — шепнула я ему на ухо.

— Один момент, — кивнул он и приблизился к Светлане. — Позвольте, я наглядно продемонстрирую вам, как работает сигнализация вашего автомобиля.

— Демонстрируйте, — равнодушно ответила Мордакина.

— Позвольте вашу ручку. — Саня галантно взял Свету под руку и препроводил к машине. — А теперь стукните по ней как следует.

— Что? — не поняла она.

— Я говорю, стукните по своей машине. Ногой ее пните.

— Зачем?

— Сейчас увидите. Бейте, не бойтесь.

Мордакина с удивлением посмотрела на меня, потом на Саньку. Он улыбался, кивал, подбадривал ее, «давай, давай». Наконец Мордакина решилась нанести удар по собственной машине.