— Я все равно не смогу уехать, — почесав нос,осчастливила его я. — Паспортов лишилась обоих, вместе с сумкой сперли измашины. Ужас.

— Убирайся, — сказал Дед и вернулся к столу.

— Ну, что? — зашептала Ритка, когда я закрыладверь кабинета.

— Могло быть и хуже, — оптимистично заверила я,поспешно двигаясь к двери.

В коридоре прогуливался Ларионов. Не надо было обладатьособой проницательностью, чтобы понять: меня дожидается.

— Прекрасно выглядишь, — брякнул он, должно быть,ничего умнее в голову ему не пришло. Ларионов смутился и пожал плечами. —Могу я сделать тебе комплимент?

— Лучше скажи, по какой надобности ты здесь отираешься?

— Между прочим… — заговорил он, но тут же махнулрукой. — У тебя десятка два удостоверений. Их следует сдать, раз ты здесьбольше не работаешь.

— Кому сдать?

— Мне.

— Я тебе их по почте вышлю.

— Я не шучу. Хочешь загреметь вслед за своимлюбовником?

— Не стыдно запугивать бедную девушку? —скривилась я и двинулась по коридору.

Ларионов слабо дернулся, но остановить меня даже не пытался.И до того мое скверное настроение приобрело масштабы стихийного бедствия.Тагаев в тюрьме, и мне дают понять, что препятствовать его устройству там надолгие годы — плохая идея. Значит, в своих фантазиях мы не ошиблись и Дедвсерьез намерен избавиться от Тагаева. Его продержат до суда в тюрьме несколькомесяцев, а может, и не один год. За это время много воды утечет. Дед сумеетиспользовать это с большой для себя пользой.

Зазвонил телефон, голос у Вешнякова был безрадостным.

— Ты где? — спросил он.

— Возле резиденции любимого вождя и учителя.

— Ты туда или оттуда?

— Оттуда.

— Значит, по шее уже надавали?

— Уволили еще полгода назад.

— А мне настоятельно рекомендовали усилить работу смолодежью. А то ходят, понимаешь ли, стаями, бездельничают.

— А что с Тагаевым?

— Дело вроде бы ясное. Девка что-то знала об убийствеМолчуна, ненароком сболтнула и лишилась жизни.

— Классная версия.

— А чего больно голову-то ломать.

— И то верно. Еще новости есть?

— По убийству девчонки никаких. Никто не видел, никтоне слышал. На момент убийства в доме находились три человека: Тимур, девушка иконсьерж. Входная дверь заперта, никаких следов взлома и прочего… Консьерж —Глымов Василий Васильевич — характеризуется положительно, живет один, вдовец,инвалид, работает здесь несколько лет. С убитой их ничего не связывало,отношения нормальные. Старик тихий.

— То есть он вне подозрений.

— Зачем ему убивать девчонку?

— А зачем это Тимуру? Если старик ни при чем, значит, вдоме был кто-то третий.

— Ясное дело, — вздохнул Артем. — Будемискать. Есть кое-что интересное по убийству в «Витязе», или оно тебя больше неинтересует?

— Интересует.

— Вот что выяснилось: один из молодых людей незадолгодо убийства Кислицына покинул компанию, в которой отдыхал. Швейцар видел, какон заходил в туалет, а потом прошел на стоянку. Машину разглядеть не мог, ее изокна не видно.

— Ну и что?

— А то, что с этой компанией парень познакомилсянакануне и пригласил их в «Витязь». Толком о нем они ничего не знают. Зовут егоКоля, во всяком случае, он так назвался, работает в автомастерской, а в какой,неизвестно. Вроде ему лет двадцать пять, но одна девчушка утверждает, что онгораздо старше, просто выглядит моложаво, а еще он ей что-то не понравился понеизвестной причине.

— Думаешь, это наш киллер?

— Кто его знает.

— Он мог зайти в туалет, открыть окно. Потомдемонстративно уйти из бара на глазах у швейцара, а чуть позже вернулся втуалет через окно и дождался появления там Кислицына. После чего спокойносмылся через все то же окно.

— По-моему, неплохая версия, — отозвалсяАртем. — Кстати, Олег навел справки о твоем герое по имени Станислав.

— И что?

— Ничего. Характер нордический, связей, порочащих его,не имеет, то есть ничего такого, что могло бы нас заинтересовать.

— И на том спасибо.

— Пожалуйста.

— Артем, — я вздохнула, — будь осторожнее.

— С чего это вдруг?

— Особо не светись, — посоветовала я. — Еслитебя отстранят от дела…

— Сама варежку не разевай. Тагаев в тюрьме, Дед вгневе. Заступиться за тебя некому, а врагов у тебя немерено.

— Спасибо, утешил.

— Уж как мог.

Сашка выбрался из сумки и устроился на соседнем сиденье, былон непривычно тих и даже печален, наверное, чувствовал, что-то у нас не так.Приподнялся, положил мне лапы на плечо и неожиданно лизнул в щеку.

— Чего это на тебя нашло? — удивилась я ипоспешила погладить пса. — Вытащим мы твоего Тагаева, вытащим.

Вернувшись домой, я накормила Сашку и попыталась поестьсама, потом передумала и решила соснуть. Однако сон не шел. Я хотеларазработать некий план на ближайшие дни, но вместо этого вновь и вновьвозвращалась к разговору с Дедом. Когда зазвонил телефон, я даже обрадовалась.Есть возможность хоть ненадолго избавиться от невеселых мыслей. Голос я узналасразу, чуть хрипловатый, приятный. Сейчас в нем чувствовалась некотораянерешительность.

— Здравствуйте. Простите, я могу поговорить с ОльгойСергеевной?

— Можете. — Возникла пауза, и я съязвила:

— Вы на самом деле хотите что-то сказать или все-такиошиблись номером?

— Я пытаюсь справиться с волнением.

— Может, тогда позвоните попозже, когда вам этоудастся?

— Нет, лучше сейчас. Я три часа собирался с силами.Боюсь, в следующий раз у меня не хватит духа. Это Стас, — добавил онпоспешно.

— Я поняла.

— Правда?

— Конечно, правда. Кому еще надо болтать всю этучепуху.

— Согласен, я веду себя по-дурацки. А что еще мнеостается?