Иосиф Сталин высоко оценил заслуги всех участников убийства Льва Троцкого и поддержал Лаврентия Берию, обратившегося к нему со следующим предложением:

«Сов. секретно

6 июня 1941 г.

ЦК ВКП(б) СНК СССР

Тов. Сталину И. В.

Группой работников НКВД в 1940 году было выполнено специальное задание.

НКВД СССР просит наградить орденами Союза ССР шесть товарищей, участвовавших в выполнении этого задания.

Прошу вашего разрешения.

Народный комиссар внутренних дел (Л. Берия)»

Резолюция Сталина была краткой: «За (без публикации)».

В результате закрытым указом Президиума Верховного Совета СССР за подписью Михаила Ивановича Калинина и А. Горкина были награждены:

орденом Ленина — Меркадер Каридад Рамоновна и Эйтингон Наум Исаакович;

орденом Красного Знамени — Василевский Лев Петрович (резидент советской внешней разведки в Париже) и Судоплатов Павел Анатольевич;

орденом Красной Звезды — Григулевич Иосиф Ромуальдович и Пастельняк Павел Пантелеймонович (старший офицер нью-йоркской резидентуры советской внешней разведки).

Не было в списке награжденных участников операции «Утка» лишь Рамона Меркадера, который в это время находился в мексиканской тюрьме и ждал приговора суда.

Накануне Великой Отечественной войны, 16 июня 1941 года, курировавший работу против антисоветской эмиграции заместитель начальника отдела 1-го управления (внешняя разведка) НКГБ СССР Иван Иванович Агаянц вынес постановление о завершении операции в отношении руководства троцкистского Интернационала. Это было символично. Иосиф Сталин и Лаврентий Берия ставили перед разведкой задачу к началу войны закончить операцию «Утка»[208].

Москва не забыла непосредственного исполнителя смертного приговора «Старику». В годы Великой Отечественной войны, когда Павел Анатольевич Судоплатов руководил деятельностью Четвертого управления НКВД-НКГБ (диверсии в тылу противника), его коллега — начальник Первого управления (внешняя разведка) Павел Михайлович Фитин координировал деятельность своих подчиненных по вызволению из мексиканской тюрьмы Рамона Меркадера. В оперативной переписке этот человек фигурировал под именем «Гном». Существовало несколько сценариев организации побега заключенного из «Госпиталя» (так в переписке резидентуры с Центром именовалась тюрьма).

Первый из них предусматривал использование двух советских агентов, внедренных в охрану тюрьмы. Псевдоним одного из них был «Доктор», а другого — «Пациент». Еще несколько агентов Москвы находились поблизости от тюрьмы и в Мехико. После побега осужденного они должны были переправить его за пределы мексиканской столицы. Предполагалось, что Рамона Меркадера освободят по пути из тюрьмы в здание суда. Группа «боевиков» устроит засаду, отобьет пленника и увезет его из столицы Мексики. План не был реализован.

Другие сценарии носили менее агрессивный характер и предполагали подкуп различных должностных лиц. Например, агент «Коршун» должен был дать взятку начальнику тюрьмы. Второй вариант предусматривал помощь со стороны сотрудника мексиканского министерства юстиции[209]. По разным причинам ни один из этих планов так и не был реализован.

На свободу Рамон Меркадер вышел 6 мая 1960 года. Вместе с женой — мексиканкой Ракель Мендос — был переправлен на Кубу, а оттуда на теплоходе — в Чехословакию, затем в Советский Союз. В Москве он получил советское гражданство и документы на имя Р. И. Лопеса. А 31 мая 1961 года Президиум Верховного Совета СССР издал закрытый Указ:

«За выполнение специального задания и проявленный при этом героизм и мужество присвоить тов. Лопесу Рамону Ивановичу звание Героя Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали “Золотая Звезда”»[210].

По злой иронии судьбы, его руководители Павел Анатольевич Судоплатов и Наум Исаакович Эйтингон в это время находились в заключении.

«С 10 мая 1939 года — заместитель начальника 5-го отдела (внешняя разведка) ГУГБ НКВД СССР.

С 25 февраля 1941 года — заместитель начальника Первого (разведывательного) управления НКГБ СССР».

После успешного завершения операции «Утка» Павла Анатольевича Судоплатова ждало не менее важное и ответственное задание — руководство германским направлением в работе советской внешней разведки. А оно накануне Великой Отечественной войны стало одним из самых важных. Достаточно сказать, что две трети всех сообщений политической разведки для руководства страны в 1940–1941 годах о военных приготовлениях Германии против СССР были составлены на основе сведений берлинской резидентуры[211].

Если рассматривать распределение обязанностей между Судоплатовым и его непосредственным начальником Павлом Михайловичем Фитиным, то первый занимался ежедневными текущими делами (переписка с другими организациями, контроль распределения работы среди сотрудников немецкого отделения и т. п.), а второй курировал другие географические направления деятельности внешней разведки и докладывал руководству страны о ситуации в Германии. Такой вывод можно сделать не только на основе воспоминаний сотрудников 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР — в определенной степени они носят субъективный характер, но и на основе анализа ряда документов из архива отечественной внешней разведки. Например, 26 сентября 1940 года Павел Анатольевич Судоплатов подписал письмо, адресованное начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенанту Филиппу Ивановичу Голикову посвященное описанию военных приготовлений Германии на территории Словакии. В нем он сообщил об усиленном дорожном строительстве в восточных районах Словакии, а также о новых аэродромах[212]. Другой документ с его визой — справка 5 отдела ГУГБ НКВД «О перемещении немецких войск к советской границе» от 5 января 1941 года[213], адресованная «соседям» — военной разведке. Ему приходилось не только сообщать военным полученные по линии внешней разведки сведения, но и давать «указания источнику дополнительно проверять и дополнять отдельные сведения»[214]. В другом документе — в «Сообщении Разведуправления Генштаба Красной Армии заместителю начальника 1 Управления НКГБ СССР Судоплатову о достоверности разведывательных данных» — военные просили уточнить количество дивизий и данные о строительстве укреплений и аэродромов в конкретных районах Польши[215]. Это обычная практика в работе разведки, когда получатель (потребитель, заказчик) информации требует что-то дать подробнее, уточнить или перепроверить.