Рейчел поднялась, и ее нога, долгое время пребывавшая в неподвижном состоянии, ответила покалыванием и залпом боли. Ей надоело все это слушать.

– Вы оба, похоже, неплохие агенты и, наверно, верите тому, что говорите. Но я ничего подписывать не стану. Отвезите эти бумажки Джейксу, и пусть он подотрет ими задницу, о’кей?

Вейл покачала головой.

– Не глупите, Рейчел. Вы…

– Приятного полета домой, – сказала Прю и заковыляла к двери. Потом, переступив порог, она закрыла ее за собой, поморщилась от боли и потерла бедро. Господи, как же больно! Рейчел подняла голову – сидевшие за своими столами Пола, Чак и Генри смотрели на нее и смущенно улыбались. Она прохромала к своему рабочему месту и собрала вещи. Генри уже стоял рядом и переминался с ноги на ногу.

– Все в порядке? – спросил он.

– Скажи Максу, что я пошла домой, ладно?

Генри повернулся – Лайл Джонсон и Сара Вейл как раз выходили из комнаты для допросов. Джонсон говорил по телефону. А Вейл, когда Рейчел шагнула к двери, посмотрела в ее сторону и печально улыбнулась. Казалось, бедняжка вот-вот расплачется…

Она решила перекусить в неплохом веганском ресторане, расположенном за углом ее дома. В ожидании фальшивой утки Прю просмотрела поступившие сообщения, а потом позвонила матери и выслушала ее отчет о том, как прошел день. Та рассказала про поход в аптеку, про мелкую стычку со страховщиком из-за предварительного одобрения на получение лекарств и про ланч с Дереком, вдовцом, обхаживающим ее уже несколько лет. Слушать хронику маминой жизни было приятно, прежде всего потому, что это помогало отвлечься от того, во что превратилась ее собственная жизнь: ранние подъемы, телевизор вместо терапии, маскировка боли в офисе. В столичном округе, до нападения на Оуэна Джейкса и до ночной встречи с незнакомцем на углу улицы, дни Рейчел отличались непредсказуемостью. Просыпаясь утром, она редко могла сказать, в каком городе ляжет спать, а время с течением дня пролетало в бесконечной суете срочных дел.

И вот теперь прошедший день напомнил ей чем-то ту, другую жизнь. Ей предложили выложить все, что она знает, и пообещать никогда больше не говорить об этом вслух. Правильно ли она поступила, разругавшись с эмиссарами? Не допустила ли ошибку, отказав им в такой мелочи, как подпись? Может быть, но пока Рейчел была не в том настроении, чтобы судить себя. Завтра или, может быть, послезавтра она просмотрит документ еще раз и, скорее всего, позвонит в штаб-квартиру и попросит Джонсона или Вейл прислать форму на подпись. Ей хотелось освободиться от всего, как это уже сделало Бюро.

Однако еще больше ее тревожило то, что жизнь после повторного анализа стала источником тайны. От дела ее отстранили, не дав получить нужные ответы, и теперь, после оглашения, вопросы зазвучали с новой силой, настойчивее, чем когда-либо за минувшие восемь месяцев. Кто финансировал Мартина Бишопа до его фокуса с исчезновением? Кто убил его из снайперской винтовки? Почему Джейкс потребовал в итоге открыть огонь? И что на самом деле хотел сделать Бишоп со своей шайкой сторонников?

Вопросы дергали ее, не давали покоя, но Прю знала по собственному опыту, что каждое дело заканчивается пробелами. Бюро никогда не было всезнайкой, и ответы никогда не были исчерпывающими. Дыры замазывались и затушевывались какой-нибудь грандиозной теорией, придуманной для отвода глаз. Такую же цель – приукрасить и отвлечь внимание – будет преследовать и публикуемый на следующей неделе доклад. Ничего нового, но вопросы все равно не давали ей покоя.

Рейчел достала из сумочки пузырек, проглотила еще одну таблетку дигидрокодеина и одарила щедрыми чаевыми официанта с дредами. Но вместо того чтобы встать и уйти, она прокрутила список контактов и остановилась на ФОРДЕМ Джанет. До сегодняшнего дня Прю думала о ней нечасто, вспоминая лишь ее отзывы об Освальде. Последний раз они хорошо поболтали за выпивкой, когда снимали напряжение после фиаско. Кевин получил по полной, сказала тогда Джанет. Теперь спрятался в горах, в окрестностях Боулдера. Хочет заделаться лесорубом.

Размышляя о бегстве Кевина Мура на природу, Рейчел думала иногда, не стоило бы и ей выбрать такую же жизнь и поселиться где-нибудь в северной части штата Нью-Йорк, поближе к матери. Но нет, это не для нее. Слишком много, слишком долго и упорно она работала, чтобы от всего отказаться.

Прю прокрутила список дальше. Имена отзывались в памяти эхом, иногда приятным, иногда – не очень. Остановилась она на том имени, которое принесло в это святилище веганства желанные плотоядные воспоминания. Эшли ответила после третьего гудка.

– Рейчел? Ты в городе?

– В Сиэтле. Вот вспомнила о тебе. Есть минутка?

– Да хоть часы. Пробки на дорогах здесь такие же, как и при тебе, и никакие протесты не помогают. Не знаю даже, когда попаду домой.

– По-прежнему оставляешь все деньги в «Фого де Шао»?

– А на что еще их тратить? На нищих?

Прю уже стала подзабывать ее своеобразный юмор. Но в этом вся Эшли…

– Поговорим о работе, если ты не против, ладно? – предложила агент.

– А разве мы когда-нибудь говорили о чем-то другом?

Упрек, но справедливый. Занимаясь расследованием «Бригады», Рейчел так и не узнала толком ни саму Эшли, ни ее коллег.

– Насколько далеко ты продвинулась по «Магеллан Холдингс»? – спросила Прю.

В трубке прозвучал автомобильный гудок.

– От Лоры Андерсон? – уточнила бухгалтер. – Недалеко. Мы изучили семейное древо, думая, что ее выбрал кто-то из родственников. Детей у нее нет, родственников мало. Был племянник, к которому мы присматривались, но он оказался чист.

– Значит, ничего.

– Беспокоишься из-за доклада? – спросила Эшли.

– Я ни о чем уже не беспокоюсь. Я в Сиэтле, ты не забыла? – вздохнула агент.

Ее собесденица рассмеялась.

– Можно к тебе?

– А коллеги? – встрепенулась Рейчел.

– Что?

– Разве ты не говорила, что Андерсон работала в ООН… сколько? Лет пятнадцать?

– Да, но… – Снова автомобильный гудок – на этот раз сигналила, похоже, сама Эшли. – Но зачем ООН финансировать каких-то американских радикалов? Или на Западном побережье у тебя в голове одни только заговоры?

– Просто мысли вслух.

– Вообще-то, не думаю, что это направление стоящее. Но ты, похоже, вцепилась и отпускать не хочешь.

Рейчел вспомнила те два монитора в холодном сарае. Щелк, щелк, щелк.

– А ты? – спросила она.

– Эрин Линч покоя не дает. Наркобароны. Хоть стреляйся.

– Ладно, береги себя.

– И ты тоже. Сражайся за правое дело.

Несмотря на ноющую ногу, из ресторана удалось выйти, ни разу не споткнувшись. К вечеру посвежело, и уличные фонари проливали лужицы света на черные тротуары. Светло, темно, светло, темно. Почтовый ящик в вестибюле преподнес стопку счетов, а лифт со звоном и грохотом довез ее до девятого этажа. Домовладелец пообещал прислать к выходным мастера-ремонтника, но никто из соседей его особо не ждал.