эти планы. Она была лишь частью моего прошлого, небольшим эпизодом биографии. Но и убеждая себя в этом, я понимала, что лгу. Она играла огромную роль в моей жизни. Кардинально изменила меня. Возможно, в своем воображении я все несколько преувеличивала – что между нами происходило, что мы значили друг для друга.

Мы были очень близки, а потом в один миг исчезли из жизни друг друга. Думаю, еще одна уединенная встреча нам была просто необходима. Прощальная вечеринка, если хотите.

Поэтому ночью, пока Дэн крепко спал в моей детской спальне родительского дома, я тайком улизнула и отправилась к Милли. Я была потрясена, узнав, что она живет с Митчем в той же самой квартире, которую он когда-то делил с Грегом. Как же так получилось, что жизнь Милли застыла на месте, в то время как моя на всех парах мчалась вперед?

Дэн спал крепко, из пушки не разбудишь, и никогда не вставал по ночам, поэтому я не волновалась, что меня застукают. Вернусь домой рано утром, он даже не узнает.

Приехав к ним, я с радостью отметила, что квартира выглядит совсем не так, как в моей памяти. Милли внесла в интерьер собственные штрихи. Картины с цветами на стенах. Семейные фотографии. Свежий букет на журнальном столике. Розовый плед на диване. А главное, здесь было чисто. Чувствовалась женская рука.

Митч мне явно не обрадовался, зато Милли просияла. Он посидел с нами немного – задумчивая, мрачная тень в углу, – а потом, к счастью, наконец-то пошел спать, и мы с Милли просидели всю ночь за разговорами в гостиной. Она подливала себе дешевую водку, а я выкурила пару сигарет, хотя давным-давно бросила. Все как в старые добрые времена. Даже то, что Милли была по-прежнему скрытна. Я понимала, что ей приходится следить за своими словами. Митч вполне мог подслушивать. Я тоже старалась не задавать лишних вопросов.

Покидая их дом, я искренне думала, что вижу Милли последний раз в жизни. Крепко обняла ее и прошептала на ухо, что всегда приду ей на помощь, если понадобится.

Она не ответила, только сверкнула глазами, и я пошла, понимая, что она никогда ко мне не обратится. Я уже почти дошла до своей машины, когда из тени вышел Дэн. Задохнувшись от неожиданности, я спросила, какого черта он здесь делает.

Взгляд Дэна скользнул мимо меня к квартире, из которой я вышла, и он сказал:

– Я больше не могу тебе верить.

Я не сумела его убедить, что не спала с Митчем. Он считал, что Митч и был тем самым бывшим, которого я не в силах забыть. Без конца твердил, что всегда знал – мое сердце принадлежит другому. Всегда чувствовал, что между нами стоит кто-то еще, даже когда мы были вдвоем.

Он не слишком-то ошибался.

Часть моей души принадлежала другому человеку. Хотя и не тому, на кого он думал.

Глава 34

Воскресенье, 6:45. Больше тридцати семи часов после расставания

Лорен не забыла о том родимом пятне. Всю свою жизнь она не переставала думать о маленькой девочке с молочно-белой кожей, пухлыми щечками, широко расставленными глазами и грушевидной темной родинкой на шее. Сестра приходила к ней во сне, каждый раз в разном возрасте. Младенец, годовалая девчушка, девочка постарше. Каждый раз она хотела поиграть в прятки. Лорен закрывала лицо руками и вела счет, иногда подглядывая сквозь раздвинутые пальцы. А девочка убегала и пряталась от нее.

Но даже во снах, где Лорен мухлевала и подглядывала сквозь пальцы, она не могла найти девочку. Искала ее за диванами, в ящиках, под шкафами, в одеялах. В отчаянии обшаривала каждую комнату и выходила на улицу. Перелезала через заборы, вырывала кусты. И везде ее ждала пустота.

Лорен просыпалась от собственного крика. Кожа была влажной от холодного пота, пульс бешено стучал.

Во сне Лорен ни разу не удалось найти сестру. Но в реальной жизни она ее нашла.

Это произошло в прошлом году, незадолго до смерти бабушки. Та жила в доме престарелых, и Лорен поехала ее навестить. В детстве она видела бабушку лишь пару раз. Когда Лорен отдали в приемную семью, старуха ей даже не звонила. Повзрослев, Лорен с горечью осознала, что, когда служба защиты детей разыскала бабушку, старая карга, видимо, отказалась от внучки. Однако по какой-то причине на смертном одре старуха все-таки вышла на связь – наверное, в конце жизни захотела искупить вину. Сначала Лорен пошла лишь для того, чтобы высказать бабке все, что о ней думает, пусть теперь сокрушается, что не приютила малышку. Но старуха оказалась такой слабой, такой жалкой, что Лорен не стала обострять отношения. Кроме того, только с ней она могла поговорить о маме. А Лорен ужасно хотелось узнать больше о женщине, которую она так горячо любила и по которой так скучала.

Бабушка показала несколько фотоальбомов. Просматривая снимки, Лорен наткнулась на фотографии мамы в подростковом возрасте. Мама и тогда была красивой… На нескольких фотографиях она стояла рядом с подругой. Под снимками от руки было написано: «Милли и Уитни. Лучшие подруги».

– А ты помнишь эту Уитни? – спросила она бабушку, указывая на фотографию.

Бабушка сидела на кровати, кутаясь в вязаное одеяло. Ее глаза слезились, губы дрожали, в уголках рта скапливалась слюна.

– Да. Уитни Льюис. Никогда ее не забуду. Именно она разрушила жизнь твоей матери.

Из сбивчивого рассказа бабушки Лорен мало что поняла, и ей захотелось узнать как можно больше о женщине, которая когда-то была лучшей подругой мамы. Ее интерес еще больше возрос, когда она нашла мамин дневник, почти полностью посвященный бывшей подруге.

Поэтому Лорен зашла на «Фейсбук» и разыскала Уитни Льюис. Та давно стала Уитни Картер, но указала девичью фамилию, так что найти ее не составило труда. Лорен сама не понимала, что именно она ожидает отыскать в аккаунте Уитни. Однако оказалась совершенно не готова к тому, что обнаружила. Рассматривая фото дочери Уитни в плавательной шапочке, она заметила на шее у девочки точно такое же темное родимое пятно, как у нее самой.

Амелия зевнула, глядя на могилу сонными глазами. Сегодня Лорен пришлось поднять Амелию очень рано, нужно было спешить. Уитни наверняка их ищет. Да и полиция, наверное, тоже.

– Ну что, поехали? – спросила Лорен.

Амелия кивнула.

Когда они только решили отправиться в поездку, Амелия выказывала гораздо больше воодушевления. Сейчас она выглядела поникшей. Будто сожалела о сделанном. Будто сомневалась. Вполне естественно, ведь результат анализа ДНК, пришедший вчера, не позволял сделать однозначный вывод.