Я оглянулся, ища поддержки. Сквозь щель в приоткрытой двери проглядывало несколько пар глаз; рядом стояла Делли, раздумывая, то ли воплотить в жизнь свою угрозу, то ли подождать, пока говорливый мэр расскажет еще что-то полезное для следствия; в оконной раме на цепях в железном обруче ошейника с шипами вовнутрь висела громадная щекастая морда, вроде тех, которые в эпоху Возрождения рисовали по углам морских карт. Глаз на этой физиономии действительно был подбит.

– Между прочим, – перехватив мой взгляд, вновь заговорил бургомистр, – ветродуй мурлюкской породы. Ценная вещь.

– Послушайте, – собравшись с мыслями, начал я как можно мягче. – Мы приносим вам официальное извинение и за наше вторжение, и за те неудобства и разрушения, которые были причинены визитом нашего коллеги.

– Так, стало быть, вы тоже… того? – напрягся вольный городничий.

– Нет-нет. И мы, и арестованный вами вчера витязь действительно те, за кого себя выдаем. И я настоятельно не рекомендую вам и далее коснеть в своем заблуждении. В противном случае вас могут запросто обвинить в пособничестве ордынским шпионам. Если не верите, сейчас мы вас покинем и завтра же королевское войско будет стоять под стенами вашего города.

– Ну… предположим, – вынужденно согласился негостеприимный хозяин, прикидывая в уме, что в любом случае попытка силой удержать фею, да плюс к ней еще и одинца, при любом раскладе может дорого обойтись магистрату. – Ну предположим, – с тяжелым вздохом повторил он. – И чего же вы с нас взыскиваете?

– Во-первых, освободите витязя Вадима, сына Ратникова. Надеюсь, мы найдем возможность урегулировать тот досадный инцидент, виной которому послужило непонимание сторон. Во-вторых, передайте нам того самого рыжего подростка, о котором просил вас вышеупомянутый витязь. Собственно говоря, именно по его душу он в Засад и прибыл.

– Ага, вот оно, значит, какое дело, – выслушав мои слова, кивнул городской голова. – Так вот что я вам скажу. Витязь ваш в городской черте разор учинял, а стало быть, за железные-то двери не просто так посажен. И малец этот, уж не знаю, чем перед вами провинился, а в городе он нарушил закон старинного уложения о волшебстве и чарах, пытаясь из-под полы продать вот это самое волшебное зеркальце. – Бургомистр полез в стоящий рядом комод и вытащил оттуда волшебное стекло в серебряной оправе.

– Предвечный дух! – еле слышно выдохнула Делли. – Это же то самое! Я же его год назад в день рождения Маше подарила!

– Не ошибаешься? – тихо проговорил я.

– Точно! Мне ли не узнать?!

– …А стало быть, – продолжал голова торгового люда, – оба они не безгрешные агнцы и должны быть перво-наперво судимы у нас, коли уж туг изловлены. А потом и вам их можно выдать.

– Когда же суд? – поинтересовался я, больше стараясь выиграть время для оценки ситуации, чем действительно интересуясь датой этого знаменательного события.

– Так а чего тянуть, сегодня, поди, и осудят, – пожал плечами мэр. – Витязя вашего, чтоб неповадно было, казнят. Ну а малый-то по первой легко отделается – полсотни плетей всыпят и отпустят.

– А адвокаты? – Я ухватился за спасительную мысль, как утопающий за соломинку. – Адвокаты у них будут?

– А это что за птицы али рыбы такие? – искренне удивился городской голова.

– Ну защитники! – пустился в объяснения я.

– А! Кампионы! – расплылся в широкой улыбке городской голова. – Коли вы желаете, отчего нет?

Бургомистр засуетился, разгребая ворох свитков, покрывавших стол перед ним.

– Сейчас, одну минутку! Где-то у меня тут кое-что было, – шаря по столешнице, приговаривал градоначальник. – Одну минуточку! А, вот! – Он торжественно вытащил из-под свитка нечто, весьма напоминающее рака с крошечным горном в клешнях. – Вот! Сувенир из Мурлюкии. Очень, знаете ли, полезная вещь, чтобы подчиненных к себе вызывать. Вот, глядите-ка!

Мэрский палец уперся в рачье брюхо, и несчастное членистоногое издало оглушительный свист, недвусмысленно выражая начальственную волю хозяина. Дверь кабинета распахнулась, и обладатель одной из тех самых пар глаз, что мгновение назад подсматривали за нами в щелочку, предстал на пороге, изгибаясь в подобострастном поклоне.

– Что прикажете-с?

– А, каково?! – любуясь произведенным эффектом, обратился к нам городничий, уже значительно приветливее, чем в начале встречи.

– Впечатляет, – кивнул я.

– Ты вот что, – вновь принимая горделивую позу, обратился к слуге бургомистр вольного города. – Ступай, значит, к судьям да скажи, чтоб наряжались да собирались у Лобной плеши. Будем справедливые разборы чинить.

– Слушаюсь, – еще ниже склонился секретарь.

– Да скажи им, что за вчерашнего буяна этот самый… адовый кат нашелся. Из самой столицы.

– Простите, кто-с? – переспросил служащий.

– Ну, кампион по-нашему.

– А, понятно-понятно!

– Так вот, вели им, чтоб все надлежащим образом приготовили. И так, без оттяжек, как народ соберется, пожалуй, и начнем.

– Не забудьте привести к месту судилища арестантов, – почему-то очень тихо, но четко проговорила фея.

– Ну, так ясное дело! – пожал плечами городской голова. – Как же без этого? Иди, любезный, – отпустил он секретаря. – А как судей оповестишь, ступай на балчуг[10], да там огласи, что всякий желающий может нынешнее ристание узреть воочию с хорошего места, цена тому один лишь убитый енот.

– Все сделаю-с, не извольте сомневаться-с! – заверил кабинетный хлыщ, поворачиваясь на каблуках.

– И с вами я вынужден проститься, – обратился к нам бургомистр. – Сами понимаете – дела. Стало быть, на Лобной плеши и встретимся.

– Непременно, – все так же тихо ответила ему Делли и добавила, обернувшись ко мне: – Ну что ж, идем готовиться.

– Ты понимаешь, что натворил? – накинулась на меня грозная сотрудница Волшебной Службы Охраны, едва только мы покинули цитадель городского магистрата.

– Да чего ты волнуешься? – с недоумением пожал плечами я. – Мне, конечно, далеко до модных столичных адвокатов, но в принципе юриспруденцию в Университете Внутренних Дел изучал. Язык подвешен неплохо…

– Язык, может, и неплохо, – перебила меня Делли. – А вот голова не очень.

– Ну, знаешь ли!.. – попытался было возмутиться я.

– Я-то знаю, – не унималась фея. – А вот тебе ведомо, кто такие кампионы?

– Адвокаты, – обескуражено ответил я. – А разве нет?

– Не совсем. – Делли покрутила рукой в воздухе. – Когда дело слушается в магистратном суде, подсудимого всегда спрашивают, по закону ли его судить или же по чести и совести. Если тот выбирает второе, выходит, людской закон он не принимает и верит лишь суду божьему. А если так, то обязан выставить он своего защитника, который смертным боем будет драться с кампионом истца. В данном случае городского магистрата.