– В несознанку решил с нами поиграть?

– Да не то чтобы, – пожал плечами Вадим. – Похоже, пацан конкретно не при делах.

– Не при делах, говоришь? – Я криво усмехнулся, отчего колени мальчишки слегка напружинились, переводя его в позицию высокого старта. – Остыньте, юноша, – предупредил я его попытку к бегству. – Вы что, с феей наперегонки решили посоревноваться? Делли, а где там у нас зеркальце?

Сотрудница Волшебной Службы Охраны без промедления достала из седельной сумки средство мобильной связи в вычурной серебряной оправе.

– Вам знаком этот предмет?

Малец был нем, безучастно глядя на пускающую солнечные зайчики улику.

– Запираться здесь не надо, – почти ласково начал я. – Мне и без вас известно, что знаком. Выбор у вас, молодой человек, невелик. Либо вы сотрудничаете с нами и начистоту выкладываете: как к вам попало волшебное зеркало, что вы делали в гостинице «Граф Инненталь», кто ваши сообщники? Либо мы возвращаемся в этот славный город, – я указал на простиравшийся перед нами Саврасов Засад, – и передаем вас, мой юный друг, в суровые руки местного правосудия. Как заверял нас тамошний мэр, за попытку продажи вот этого самого магического артефакта в черте города вам грозило пятьдесят плетей. – Юноша побледнел, отчего его шевелюра казалась еще более огненной. – Это до побега.

– Но я же не бежал! – собираясь с силами, выдохнул он. – Вы же сами!..

– Сами не сами, а налицо подготовленный, тщательно спланированный и проведенный побег в составе группы. Что само по себе является отягчающим вину обстоятельством. Впрочем, позицию свою вы вполне сможете высказать в последнем слове высокому суду, но у меня почему-то есть подозрение, что плетей будет раза в два больше. Делли, я правильно говорю?

– Верно, – кивнула фея. – Я сама прослежу.

– Вот так вот, – развел руками я. – Как вы думаете, молодой человек, вы сможете выдержать сотню плетей? Мне кажется – нет. Особенно принимая во внимание, что после сегодняшнего эффектного побега из-под стражи ждать снисхождения палача вам, пожалуй, не следует.

– Всех собак на меня вешаешь, – мрачно насупившись от бессилия, огрызнулся рыжий. – Зеркало я украл, было дело. А все, что вы мне шьете – гостиницы, помощники, – все туфта. Я ничего об этом не знаю.

– Решил по мелочи уйти? Я не я и хата не моя? Молодой человек, вас обвиняют в государственном преступлении, и только поэтому сейчас сохраняют жизнь. Рассчитывать вам не на что, здесь не городская стража, вывернуться не удастся. Единственный ваш шанс на спасение, повторяю, единственный – это полная откровенность на допросе.

– Знать ничего не знаю! – упрямо наклоняя голову, отрезал малец.

– Не знаешь. Ну ничего, мы память твою подновим. Вадим, скрути-ка своего сокамерника, чтобы он, не дай бог, на всем ходу с Ниссана не выпал. Устроим вам, молодой человек, очную ставку. Так что, ежели не желаете взойти на плаху с табличкой «Ордынский переветник»[13], подумайте по дороге о том, насколько правда может удлинить жизнь.

– Спорно, – с руками, заведенными назад, выдохнул парень. – Но я подумаю.

«Граф Инненталь» встречал непоседливых постояльцев все той же дворцовой роскошью, многочисленными поклонами хозяина и вышколенных слуг. Щек Небрит, вызванный немедленно после прибытия для очной ставки, примчался рысью, спеша выслужиться перед влиятельными гостями. И вот спустя несколько минут расторопный субурбанец и наш рыжий пленник сидели лицом к лицу перед «гражданином следователем», а могутный витязь был размещен чуть поодаль в качестве недюжинных сил очень быстрого реагирования.

– Уважаемый Щек Небрит, – начал я как можно более проникновенно, – знаком ли вам этот молодой человек?

– Н-нет, – всматриваясь в освещенное злополучными свечами лицо, покачал головой «специальный агент».

Следующий вопрос повис на языке и от неожиданности провалился в глубь желудка. То, что я услышу «да», было для меня почти очевидным.

– Та-ак, – промолвил я, пристально глядя на Щека.

Выражение его лица было подчеркнуто внимательным, но абсолютно спокойным. Было не похоже, что хозяин страдает временным расстройством памяти или же что отрок, сидящий напротив него, оказывал нежелательное воздействие силовым, магическим или каким-нибудь иным способом. Впрочем, я ухватился за спасительную мысль: он, может быть, действительно незнаком с рыжим. Номер для парня снимал неведомый царедворец, здесь он толком ни с кем не общался… А если попробовать с другой стороны?

– Скажите, вы когда-нибудь видели этого человека?

– Никогда в жизни! – прикладывая руку к сердцу, заверил добровольный помощник.

Вот это история! Я буквально онемел, не зная, что и сказать. Мы сломя голову несемся за этим пацаном, рискуем жизнью, чтобы вытащить его из кутузки, а он, выходит, ни сном ни духом не причастен к делу. Вот так-так! Впрочем, о чем это я? Как же не причастен? А зеркальце?! Правда, парень утверждает, что украл его, но ничего, будем крутить. Все равно расколется.

– Вы можете присягнуть, что никогда прежде не видели этого человека? – медленно и внятно произнося каждое слово, еще раз уточнил я.

– Заначкой клянусь! – зачем-то доставая из-под рубахи уже знакомый нам символ триединства Нычки, заверил Небрит.

– Ладно, благодарю вас, вы нам очень помогли. Ступайте, занимайтесь своими делами.

– Ваша вельможность, – засовывая золотой медальон под рубаху, тихо произнес Щек, – мне б тут по секрету сообщить кое-чего.

О! Как говаривал один из наших прошлых лидеров – процесс пошел!

– Вадим, выведи-ка подозреваемого в соседнюю комнату. Ратников, изображавший мрачного стража, едва ли не под мышкой вынес мальчонку из помещения.

– Да, слушаю внимательно, что там у тебя?

– Ваша вельможность, – вытянулся во фрунт «истинный патриот», – разрешите доложить!

– Да уж докладывай.

– Пока вы изволили пребывать в командировке, я по рвению и разумению своему в вашем номере караулил, дабы какой коварный вражина тихой сапой не прокрался.

– И что коварный враг? Не прокрался?

– Не извольте беспокоиться! Я самолично бдил со всей неусыпностью! Но тут вот какое дело. Вскоре после того, как вы отбыть изволили, сижу я и слышу, за окном на подоконнике будто бы голубь воркует. Я тихонечко подкрался, окошечко отворил, а там… Так и есть! Голубь! Сидит, ишь, мелочь пернатая, зерно клюет! А к ноге его, в смысле к лапке, записка ленточкой примотана. Так что я птицу – цап! И изловил.

– Молодец! – похвалил его я. – Растешь в моих глазах! С твоей ловкостью место думного радника о тебе уже обрыдалось, но можешь не сомневаться, я замолвлю словечко. Где записка-то?