– Danke, – негромко произнесла она, положив узловатую руку на мою.

– Gern geschehen[35], – я накрыла ладонью ее ладонь и слегка сжала. – Вы мне очень помогли. Спасибо!

Она все еще улыбалась, но ее лоб прорезала морщина тревоги.

– Не так уж и сильно. Но я бояться, ja? – Она взглянула через плечо на кровать, затем снова на меня. – Что будет в следующий раз, а фы нет здесь? Фы же знать, они не остановиться.

Незаметно для остальных Моника сомкнула большой и указательный пальцы и несколько раз вставила в импровизированный круг средний палец другой руки, весьма нескромно иллюстрируя, что именно она имеет в виду.

Прыснув, я торопливо сделала вид, что закашлялась. К счастью, никто не обратил на нас внимания, только мистер Уэмисс озабоченно оглянулся через плечо.

– Вы будете здесь, – сказала я, приходя в себя.

Моника пришла в ужас.

– Я? Nein, – возразила она, качая головой. – Das reicht nicht. Я…

Видя, что я не понимаю, она ткнула себя в тощую грудь.

– Я… Меня недостаточно.

Я глубоко вздохнула, зная, что Моника права. И все же…

– Вам придется, – очень тихо произнесла я.

Она моргнула, пристально посмотрела на меня мудрыми карими глазами, а затем кивнула, соглашаясь.

– Mein Gott, hilf mir[36], – сказала она.

* * *

Джейми никак не мог вновь заснуть. Впрочем, в последние дни это стало привычным, он часто допоздна лежал без сна, наблюдая за угасающим мерцанием тлеющих в очаге углей, или искал ответы на вопросы в тенях стропил над головой. Даже если ему удавалось быстро заснуть, то спал он совсем недолго и неожиданно просыпался, весь мокрый от пота. Джейми понимал, почему так происходит, и знал, как с этим справиться.

Почти все способы провалиться в благословенное забытье включали в себя Клэр: поговорить с ней, заняться любовью. Или просто смотреть, как она спит, находить умиротворение в крепком длинном изгибе ее ключицы, в трогательно закрытых веках, при виде которых у Джейми сжималось сердце, наслаждаться ее мирным теплом, позволяя сну постепенно овладевать сознанием.

Но сейчас, конечно, Клэр не было рядом.

Джейми полчаса читал молитвы по четкам, пока не решил, что этого достаточно для блага Лиззи и ее будущего ребенка. Читать розарий в качестве наказания – да, в этом есть смысл, особенно если произносить молитвы, стоя на коленях. Чтобы успокоить разум, укрепить душу, найти вдохновение или постигнуть суть священных материй – да, тоже понятно. Но только не когда чего-нибудь просишь. На месте Бога или даже Пресвятой Девы, которая славится своим терпением, он, Джейми, подумал бы, что весьма утомительно выслушивать чью-либо просьбу по несколько десятков раз подряд. И, конечно, нет смысла надоедать тому, чьей помощи ты ищешь.

А вот гэльские молитвы куда больше подходят для этой цели, потому что они по сути своей сосредоточены на конкретной просьбе или благословении, и к тому же гораздо красивее и ритмом, и разнообразием. Конечно, это его, Джейми, личное мнение, и вряд ли оно кому-нибудь интересно.

Он шептал эти слова, когда поднимался в гору.

Джейми вышел из хижины, потому что уже не мог выносить удушливого заточения внутри, и задумчиво побрел через Ридж сквозь падающий снег, перебирая в мыслях все сделанное и еще не сделанное. Но на самом деле все приготовления уже закончились, оставалось только нагрузить лошадей и мулов. Не отдавая себе отчета, Джейми пошел вверх по тропе к хижине Бердсли. Снег уже перестал, но небо, серое и мягкое, нависало над головой, а холодная белая пелена лежала на деревьях, усмиряя порывы ветра.

«Прибежище», – подумал Джейми. Нет, конечно, сейчас Ридж им не был – в военное время не существовало безопасных мест, но ночь в горах напомнила ему то ощущение, которое испытываешь в церкви: умиротворение и ожидание.

Собор Нотр-Дам в Париже… собор Святого Эгидия в Эдинбурге. Маленькие каменные церквушки, куда он иногда заходил, когда скрывался в шотландских горах, – если не было опасности. Джейми перекрестился, вспомнив то время: простые каменные стены, внутри порой ничего, кроме деревянного алтаря, и все же какое блаженство войти, посидеть прямо на полу, если нет скамей. Просто посидеть, зная, что ты не один. Прибежище. Святилище.

Мысли то ли о церквях, то ли о Клэр пробудили у Джейми еще одно воспоминание: церковь, где они поженились. Джейми невольно улыбнулся. Нет, умиротворенного ожидания тогда не было. Джейми до сих пор ощущал громкий стук своего сердца в тот миг, когда вошел в церковь, и запах своего пота – от него воняло, как от похотливого козла, и Джейми надеялся, что Клэр не заметит. Еще он помнил, что не мог тогда дышать полной грудью, и чувствовал руку Клэр в своей: маленькие замерзшие пальчики, которые вцепились в его ладонь, ища поддержки.

Прибежище. Тогда они стали прибежищем друг для друга… Так было и сейчас. «Кровь от крови моей». Крошечный порез давно зажил, но Джейми потер подушечку большого пальца и улыбнулся, вспомнив, как просто Клэр произнесла эти слова.

Он вышел к хижине и увидел на крыльце Джозефа Уэмисса, который терпеливо ждал, ссутулившись и постукивая одной ногой о другую, чтобы не замерзнуть. Джейми уже хотел было окликнуть Джозефа, но дверь вдруг распахнулась, и один из близнецов Бердсли – Иисусе, а они-то что там делают? – схватил тестя за руку, чуть не столкнув того с крыльца от восторга.

Да, это был восторг, а не горе или тревога: Джейми разглядел лицо парня в отблесках огня, пылающего в очаге.

На душе сразу полегчало, Джейми прислонился к стволу дерева и коснулся четок на шее.