В середине мая 1810 года Платова навестил давний знакомец по Петербургу Дмитрий Михайлович Волконский. Атаман угощал князя осетром, поразив его размерами рыбины — в полтора аршина. Обед с перерывом на сон продолжался два дня. Потом всех принимал Семен Иванович Курнаков. Матвей Иванович проводил гостя и его спутников в шлюпке до своей дачи, где, выпив на берегу реки и пожелав им счастливого пути, распрощался.

В середине сентября Матвей Иванович сообщил в Петербург, что получил облегчение от болезни и готовится к отъезду в столицу. В ноябре отправился в путь. В Москве, как всегда, остановился в доме некоего А. А. Кирьякова. Побывал в Оружейной палате, где вызвал живейший интерес многих людей, пришедших посмотреть на известного воина.

Весь 1811 год Матвей Иванович провел в Петербурге, вращаясь при дворе и занимаясь войсковыми делами. 15 января он впервые появился за столом в Зимнем дворце, переместившись в списке приглашенных с последних мест на одно из первых. Впереди него — лишь Софья Владимировна Строганова, Николай Петрович Румянцев и Петр Иванович Багратион. И во все последующие дни Платов обедов не пропускает.

В полдень 29 января высочайшая чета — Елизавета Алексеевна и Александр Павлович — вручала «вселюбезному Войску Донскому» знамя и грамоту «за оказанные заслуги в продолжении кампании 1807 года против французов». Вместе с атаманом «счастья» принять награду и «принести всеподданнейше благодарение» их величествам удостоились генерал-майоры Андриан Карпович Денисов и Василий Васильевич Орлов-Денисов, другие герои минувшей войны. Потом был обед, на который пригласили лишь «главного начальника» казаков Матвея Ивановича Платова.

24 февраля Матвей Иванович провожал в Гатчину вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Следом за ней уехали все остальные члены царской семьи. В Петербурге остались лишь государь и государыня. Больших приемов не устраивали, но на обедах в узком кругу атаман в числе первых.

Однообразие великопостных обедов иногда сменялось событиями для атамана очень важными. В марте 1811 года прусский монарх подарил Матвею Ивановичу «отличной работы столовый сервиз с изображением королевского герба и всех блистательных подвигов Платова». Тронутый признательностью иноземного государя, атаман, по рассказу биографа, тот же час «поспешил в храм и, вспоминая, кем он был и кем стал, с умилением сердечным возблагодарил Бога, к нему единому относя и славу свою, и новую знатность».

М. И. Платов — Александру I,

апрель 1811 года:

«Государь, не скрою от Вашего Императорского Величества, коль мало заслужил я милостей короля, сколь много он меня соизволил осчастливить ими… Благовольте же, Государь, излить мне при получении сей милости его величеству всенародно и мою радость, и признательные чувствования; дозвольте мне на сем всемилостивейше пожалованном королевском сервизе угостить великих мужей государственных, министров двора Вашего и чужеземных государств. У Вашего Величества находятся послы всех наций — пускай донесут они своим государям, как верноподданные Ваши ликуют в благословенное, кроткое и мудрое царствование Ваше… дозволь нам выпить по бокалу и в довершение пиршества сего назначь мне, Государь, кого-либо из вельмож твоих хозяином оного».

Александр просьбу Платова уважил, назначил распорядителем государственного канцлера графа Николая Петровича Румянцева и определил дату «пиршества сего» — 26 апреля. На королевском сервизе угощались прусские дипломаты, российские министры, известные генералы и только что прибывший в Петербург французский посол герцог Арман Коленкур, приглашенный по настоянию царя. Матвей Иванович со всеми был подчеркнуто обходителен, «к каждому обращался с приветствиями».

Да, умел донской герой и славу свою подкрепить, и число завистников приумножить.

Генерал Коленкур встретил в России холодный прием. Немалая заслуга принадлежала в этом императрице-матери Марии Федоровне, объединившей всех влиятельных противников Франции. Естественно, Матвей Иванович знал о настроениях при дворе своей благодетельницы. Он всегда держал нос по ветру.

Коленкур, пытаясь преодолеть предубежденность русского общества, устраивал бесчисленные приемы, расходовал суммы, превышавшие его содержание, влезал в долги. Однажды к ужину по случаю получения портрета Наполеона, написанного в полный рост при всех императорских регалиях, он созвал весь свет петербургского общества. Среди приглашенных был и атаман Платов. Он приехал вместе с военным министром Барклаем де Толли. Когда они вошли в зал, где было выставлено творение парижского художника, Матвей Иванович нарочито громко изрек:

— Эким шутом изображен!

Михаил Богданович взглядом выразил свое недовольство, и атаман замолчал, не высказав до конца своих эмоций.

Отпущенное Платовым словцо тут же распространилось среди гостей. Некоторые подходили к нему и с усмешкой спрашивали:

— Матвей Иванович, так шутом и написан?

Атаман делал вид, что не понимает, о чем идет речь, просил объяснить.

Коленкур пожаловался Александру. И когда император стал пенять Платову за его бестактный поступок, Матвей Иванович откровенно сказал:

— Государь, перед Богом и перед Вами у меня нет ничего скрытого. Что делать? Я в политике не разбираюсь, а слово это у меня с языка сорвалось. Желал бы, чтобы господин Коленкур от меня совсем отвязался и избавил от своих приглашений. Я не привычен к французским кушаньям: щи да каша — солдатская еда наша.

Рассказ этот привел Н. Ф. Смирный. По его словам, французский посол действительно перестал приглашать атамана на свои приемы в посольстве.

22 июля — день именин императрицы Марии Федоровны. Начался он с Божественной литургии в придворной церкви Петергофа. Потом был праздничный обед, во время которого звучала духовая музыка, произносились тосты; с батареи, расположенной перед дворцом, палили из пушек. Матвей Иванович сидел в компании Николая Петровича Румянцева, Алексея Андреевича Аракчеева, Сергея Кузьмича Вязмитинова, Михаила Богдановича Барклая де Толли, многих других известных в России людей. В семь часов вечера начался маскарад с участием почти четырех тысяч масок. Веселье кончилось далеко за полночь.

В последующие четыре месяца были обеды, ужины и приемы в Зимнем дворце. Иногда Матвей Иванович на несколько дней и даже недель выпадал из поля зрения камер-фурьера. Чем занимался, неизвестно.

26 ноября — праздник ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия. С утра «кавалеры ордена и прочие в рангах и классах состоящие чины» съехались ко двору. Во время следования в церковь к торжественной литургии все кавалеры ордена были в шляпах. Впереди шли самые молодые, за ними — «всего Донского войска главнокомандующий» Матвей Иванович Платов и генерал-лейтенант Федор Петрович Уваров, потом — император Александр Павлович, императрицы Елизавета Алексеевна и Мария Федоровна, другие члены царской семьи. Замыкали шествие остальные гости. Били барабаны. Звучали марши.

По окончании молебна состоялось собрание «кавалерской думы». Председательствовал Платов «как старший сего ордена кавалер». Вечером в Эрмитажном театре была представлена французская опера.