Анчутка отступил, наежинился и упрямо затряс головенкой. Оставить хозяина одного?.. В таком состоянии?.. Как и всякий порядочный домовой, на это он пойти просто не мог…

Протопарторг взглянул на домовичка из-под всклокоченной пегой брови и заставил себя усмехнуться.

– Ладно… Тогда – вместе… Помоги-ка подняться…

Вдвоем они покинули конспиративную квартиру и, оставив ее открытой, спустились по лестнице, выбрались на проспект… Казалось, Африкана покинула не только чудотворная, но и физическая сила: ковылял, изнемогая. Каждый шаг приходилось одолевать… Наряд протопарторга внимания не привлекал – по случаю приезда специальной комиссии ООН город был наводнен провокаторами в рясах.

Навстречу шли два милиционера, лица которых показались Анчутке знакомыми. Да и голоса тоже.

– У, ш-шакалы… – приглушенно возмущался один из них. – Как прибыла комиссия – сразу небось хвост поджали!.. Слышь?.. Молчат… Ни самолетика не подняли!..

– Да это не из-за комиссии… – ворчливо отвечал ему второй. – Африкан загнулся… Ну, этот… экстремист… В Лыцке сегодня хоронят… Только что передали…

– И чего?..

– Ну так американцы-то! Они ж его выдачи требовали… А теперь и требовать нечего…

Протопарторг остановился и долго глядел им вослед.

– А-а… – потрясенно протянул он наконец. – Вон оно что, оказывается…

– Глянь! – с надеждой выпалил Анчутка, тыча пальчиком.

Африкан нехотя взглянул. В рыжеватой сомнительной дымке, окутывавшей руку, упрямо сквозили алые прожилки и волокна.

– Думаешь, кто-то еще верит, что я живой? – с сомнением проговорил протопарторг. – Да нет, Анчутка, вряд ли… Скорее всего пьяные лежат и ни о чем пока не знают…

Над головами потемнело, затем полыхнуло. Гром откашлялся – и гаркнул… Далее тучи, словно испугавшись собственной выходки, стали стремительно разбегаться, и над проспектом Нострадамуса снова проглянула синева…

Двинулись дальше. Вернее сказать, двинулся один Анчутка. Услышав сзади болезненное покряхтывание протопарторга, он оглянулся и увидел, что тот изо всех сил пытается стронуть правую ступню, как будто приросшую к асфальту. Домовичок кинулся было на помощь – и тут с ним произошло то же самое. Правую ножку – ровно примагнитило.

– Ну все, Анчутка… – с мрачным удовлетворением подвел итог Африкан, прекращая попытки. – Аминь, приколдовали! Не иначе – контрразведка работает…

Интимно прошепелявили шины, и к бровке прильнул длинный темный автомобиль. Выплыл – словно из небытия. Дверцы разом распахнулись – и какие-то люди в штатском кинулись к Африкану.

– Ну, слава Богу, успели… – с облегчением выдохнул, останавливаясь перед протопарторгом статный моложавый красавец лет тридцати. Полковник Выверзнев. Батяня.

– Куда успели?.. – с язвительной горечью осведомился Африкан.

– Не куда, а откуда… – поправил полковник. – За вами сейчас, гражданин Людской, как минимум три бригады киллеров охотятся. Из-под носа у них, можно сказать, вас выхватили… – С этими словами он вежливо, но твердо взял Африкана за локоть. – Прошу в машину!..

– Как?.. – брюзгливо спросил протопарторг, безуспешно пытаясь отнять босую ступню от тротуара.

– Сашок!.. – процедил Выверзнев, оборачиваясь. – Ну в чем дело?..

Юный круглолицый Сашок метнулся к протопарторгу и в три пасса расколдовал ногу. Двое кряжистых сотрудников тут же подхватили Африкана и сноровисто затолкали его в кабину. Тот было оглянулся, ища глазами Анчутку, но дверцы захлопнулись – и машина рванула с места.

Поскуливая, Анчутка сидел на корточках посреди тротуара и время от времени силился оторвать от асфальта правую ножку. Находись он поближе к стене здания, можно было бы зарядиться от жилья и попробовать расколдоваться самому. А так – хочешь, не хочешь – придется сидеть и ждать, пока заклятие не выдохнется. Силенок хватало лишь на то, чтобы сохранять невидимость. Хорошо еще колдун попался молоденький. Вот если кто матерый, из Лиги Колдунов, заклятие наложит – день просидишь прикованный, а то и сутки…

Откуда-то взялись трое граждан, уже встретивших комиссию ООН. Колеблясь, как полосы на государственном стяге, они остановились рядом с Анчуткой.

– В Лыцке – как?.. – с недоумением жаловался один. – Выпьешь – двухпартийная система, протрезвеешь – опять однопартийная. А у нас в Баклужино даже и не знаешь, пьяный ты или протрезвел уже…

Второй слушал и время от времени ронял башку – вроде бы соглашался.

– Вы мне дайте автомат!.. – куражился третий. – Я их, козлов, враз перестреляю!.. Загубили область!.. Всех, гады, продали!..

– Халявщик ты, – твердо сказал первый. – Автомат ему! Да ты хоть знаешь, сколько он сейчас стоит, автомат?.. А самому на ствол заработать? Слабо?..

Вроде бы заклятие стало помаленьку выдыхаться… Анчутка поднапрягся – и пяточка с чмокающим звуком отделилась от шершавого покрытия. Домовой метнулся вправо, влево – и остановился в растерянности. Ну и куда теперь? Следовать за Африканом в контрразведку или пойти предупредить Панкрата? «Херувимов» Анчутка побаивался, но в то же время понимал, что, кроме них, никто ему сейчас не поможет…

И домовенок торопливо заковылял в сторону краеведческого музея.

Он опоздал всего на несколько минут. На крыльце музея шел захват – и тоже с применением самой черной магии… Члены террористической организации «Красные херувимы» застыли без движения в скучающих позах. Видимо, заклинанием их накрыло совершенно внезапно. Меж ними, сноровисто изымая все взрывчатое и огнестрельное, сновали хмурые озабоченные люди в штатском. Разоружив, снимали боевика со ступеней и уносили в фургон.

Круглыми от ужаса глазенками Анчутка смотрел, как исчезают в черном проеме рифленые подошвы ботинок Аристарха Ретивого. Колыхнулось, словно помахало на прощание, белое кашне заносимого в фургон Панкрата. Все. Уехали…

Горестно уронив хрупкие плечики, домовой подобрался к опустевшему крыльцу. Больше рассчитывать было не на кого – только на себя…

– Не поняла!.. – прозвучал сзади мелодичный голос – и домовичок, вздув дымчатую шерстку, подскочил на месте.

Обернулся. Перед ним в пятнистом десантном комбинезоне и с помповым ружьем в руках стояла оскорбленная в лучших чувствах Ника Невыразинова, опоздавшая, по обыкновению, на полчаса…

– Не поняла! – холодно повторила она. – Где остальные?

Экстренный выпуск «Краснознаменного вертограда», целиком посвященный грандиозным похоронам Африкана, Глеб Портнягин читал на грани апоплексического удара. Ах, сволочи! Ведь это ж надо, что придумали!.. Портнягин заставил себя оторваться от мерзкой газетенки – и прочистил чакры…

За стеклами потемнело, затем полыхнуло. Гром откашлялся – и гаркнул. Президент схватил трубку.