Эрин кивала.

– Я сомневаюсь, что он приобрел картинку-татуировку здесь – это же глупо, а наш парень далеко не глуп, – но я уверена, что это не настоящая татуировка. И коптский крест, который девушка-свидетельница видела в кинотеатре Роки-Маунта, тоже не настоящий. – Она наклонилась ко мне, сжала руку. – Знаешь, что я думаю? Он делает это, чтобы отвлечь внимание. Люди замечают татуировку, а все остальное… – Она постучала по расплывшимся силуэтам, которые смотрелись очень четко, пока приятель Эрин не увеличил фотографию.

– Все остальные его приметы уходят в тень.

– Да, – кивнула Эрин. – А потом он просто смывает ее.

– Копы знают?

– Понятия не имею. Ты можешь сказать им – мне-то надо возвращаться в университет, – но я не уверена, что их это заинтересует. Слишком много прошло времени.

Я вновь просмотрел фотографии. Эрин действительно раскопала что-то важное, хотя я и не стал бы утверждать, что только благодаря этому удастся поймать убийцу из «Дома ужаса». Но в этих фотографиях было что-то еще. Что-то. Знаете, как иной раз словечко вертится на кончике языка, но никак не может сорваться с него? Та же история.

– А после этих пяти убийств, четырех, если вычеркнуть Еву Лонгботтом и закончить Линдой Грей, кого-нибудь еще убивали аналогичным образом? Ты проверяла?

– Я пыталась, – ответила Эрин. – Коротко говоря, я думаю, что нет, но наверняка сказать не могу. Я прочитала о пятидесяти убийствах молодых женщин – как минимум о пятидесяти – и не нашла ни одного с такими характерными признаками. Всегда летом. Всегда после встречи с неизвестным, старшим по возрасту мужчиной. Всегда перерезанное горло. И всегда какая-то связь с миром кар…

– Привет, детки.

Вздрогнув, мы подняли головы. Перед нами стоял Фред Дин, одетый в рубашку для гольфа, ярко-красные бриджи и бейсболку с длинным козырьком и надписью «ЗАГОРОДНЫЙ КЛУБ ХЭВЕНС-БЭЙ», вышитой золотыми буквами. Я-то привык видеть его в костюме, в крайнем случае – с ослабленным узлом галстука и расстегнутым воротничком рубашки «Ван Хьюзен». В новом нелепом наряде он выглядел на удивление молодым. Только поседевшие виски выдавали возраст.

– Добрый день, мистер Дин. – Эрин встала. В одной руке она держала бумаги и несколько фотографий, в другой – папку. – Не думаю, что вы помните меня.

– Разумеется, помню. Я никогда не забываю Голливудских девушек, но, случается, путаю имена. Ты Эшли или Джерри?

Она улыбнулась, сложила бумаги в папку, передала мне. Я убрал туда же фотографии, которые держал.

– Я Эрин.

– Разумеется, Эрин Кук. – И он подмигнул мне, что выглядело не менее странно, чем его появление в старомодных бриджах для гольфа. – У тебя прекрасный вкус по части юных дам, Джонси.

– Конечно, а почему нет? – Я решил, что пытаться объяснять, что Эрин на самом деле подружка Тома Кеннеди, будет слишком сложно. Фред и не вспомнил бы Тома, поскольку никогда не видел его в кокетливом зеленом платье и на высоких каблуках.

– Я заглянул на минутку, за бухгалтерскими книгами. Приближаются квартальные налоговые выплаты. Это такой геморрой. Наслаждаешься визитом в альма-матер, Эрин?

– Да, сэр, просто счастлива.

– Приедешь в следующем году?

Она немного смутилась, потом решила сказать правду:

– Вероятно, нет.

– Что ж, твое право, но если передумаешь, я уверен, Бренда Рафферти найдет для тебя место. – Он переключился на меня. – Этот мальчик, которого ты собирался привезти в парк, Джонси. Вы с его матерью уже определили день?

– Вторник. Среда или четверг, если будет дождь. Ребенку нельзя под него попадать.

Эрин с любопытством смотрела на меня.

– Советую ориентироваться на вторник. К побережью приближается штормовой фронт. Не ураган, слава Богу, но тропический ливень гарантирован. Много воды и сильный ветер. Так говорят. Ожидается, он ударит по нам в среду, в середине дня.

– Хорошо, – кивнул я. – Спасибо за наводку.

– Приятно вновь повидаться с тобой, Эрин. – Он приподнял бейсболку и направился к заднему двору.

Эрин подождала, пока он скроется из виду, и лишь потом рассмеялась.

– Эти штаны. Ты видел эти штаны?

– Да. Довольно экстравагантные. – Но смеяться над ними я не собирался. Как и над ним. По словам Лейна, именно Фред Дин удерживал «Страну радости» на плаву, используя все возможные и даже невозможные способы, не говоря уже о бухгалтерских чудесах. И раз ему это удавалось, думал я, он имел полное право носить бриджи для гольфа, если у него возникало такое желание. По крайней мере они не были клетчатыми.

– Какого это ребенка ты собрался привести в парк?

– Долгая история, – ответил я. – Расскажу на обратном пути.

И рассказал, в версии бойскаута со знаком отличия за скромность, а также опустив громкую ссору в больнице. Эрин слушала, не прерывая, и задала только один вопрос, когда мы подошли к лестнице, ведущей с пляжа:

– Скажи мне правду, Дев, мамаша – милашка?

Почему всех интересует только это?

* * *

В тот вечер Том и Эрин пошли в «Серфера Джо», пивной бар с танцплощадкой, где летом провели не один вечер. Том приглашал и меня, но я предпочел прислушаться к давней поговорке о том, что двое – это компания, а трое – сами знаете что. Кроме того, я сомневался, что они найдут там прежнюю бурлящую, веселую атмосферу. В таких городках, как Хэвенс-Бэй, июль очень отличался от октября. Войдя в роль старшего брата, я им даже об этом сказал.

– Ты не понимаешь, Дев, – ответил Том. – Мы с Эрин идем туда не в поисках веселья; мы его приносим. Этому нас научило прошедшее лето.

Тем не менее я услышал, как они поднимались по лестнице – рано и практически трезвые, если судить по звукам. Но не обошлось без шепота и приглушенного смеха, заставивших меня чуть острее ощутить одиночество. Однако я скучал не по Уэнди – просто по кому-то. И если оглянуться назад, полагаю, это означало, что я сделал шаг в правильном направлении.

После их ухода я прочитал статьи и заметки Эрин, но не нашел в них ничего нового. Через пятнадцать минут взялся за фотографии с четкими черно-белыми изображениями, с пометкой «СДЕЛАНА В «СТРАНЕ РАДОСТИ» ВАШЕЙ ГОЛЛИВУДСКОЙ ДЕВУШКОЙ». Сначала просто просматривал их одну за другой, потом сел на пол, разложил квадратом, перекладывая с места на место, словно человек, собирающий пазл. И если на то пошло, именно этим я и занимался.

Эрин тревожила связь с карни и татуировки, которые, вероятно, таковыми не были. Меня это тоже тревожило, но было что-то еще. Только я никак не мог понять, что именно. А потому злился, поскольку чувствовал: оно же здесь, у меня перед глазами. Наконец я убрал в папку все фотографии, кроме двух. Ключевых. Эти поднял, переводя взгляд с одной на другую.