– Непременно получится.

Нет, не получится. Хотя бы потому, что мне на хрен не надо, чтобы получилось.

Венделл улыбнулся ему, дословно прочитав его мысли. Точно такие же слова он не раз слышал от других людей в подобных ситуациях.

– Мистер Уэллс, вы слышали про итальянского гонщика Алессандро Дзанарди?

Алан не был любителем автогонок, но знал, что Дзанарди выиграл несколько престижных гонок в Америке.

– Да, что-то слышал.

– Так вот. Он оказался в том же положении, что и вы: потерял обе ноги на гонках в Германии.

Венделл сделал эффектную паузу, и Алан нехотя признал, что мотивировать пациентов врач умеет.

– Сейчас он уже участвует в международных соревнованиях. У него точно такие же протезы, как у вас.

– И что, победит?

Венделл пожал плечами.

– Не в этом дело. Какое бы место ни досталось ему на гонках, он уже победил.

Алан ничего не сказал на это. Венделл – здоровый, жизнерадостный парень и к работе относится очень искренне и серьезно, вкладывает в нее весь свой энтузиазм. Но как не думать о том, что всякий раз после сеанса он уходит на своих двоих, ставя плюсик под именем Алана Уэллса в списке визитов.

Физиотерапевт взял прислоненные к дереву костыли и протянул ему.

– Думаю, на сегодня хватит. Все случится вдруг, поверьте моему опыту. В одно прекрасное утро вы проснетесь и почувствуете, что можете ходить легко и свободно.

Алан подсунул костыли под мышки и вместе с врачом заковылял к выходу из «сада», как они по-домашнему его называли, а на самом деле это был настоящий огромный парк, обступавший дом со всех сторон, а на западе граничивший с полем для гольфа на уровне третьей лунки.

Венделл отодвинул створку стеклянной двери, ведущей в гостиную.

– Хотите, я помогу вам принять душ?

– Да нет, не надо, я не вспотел. Вечером приму, мне наш водитель поможет.

Джонас был не только водителем, а в некотором роде «прислугой за все». Прежде он работал санитаром в Медицинском центре Флагстаффа.

– Ну хорошо. Тогда я пойду, если я вам больше не нужен?

Алан стоя смотрел, как Венделл на своем «харлее» выруливает из-за дома на подъездную аллею. Прежде он не любил мотоциклы, а сейчас вдруг остро позавидовал врачу.

К нему неслышной походкой приблизилась Ширли.

– Вам чего-нибудь подать, мистер Уэллс?

Алан невольно улыбнулся, обезоруженный всегдашней услужливостью горничной.

– Ширли, а где телекамера?

– Какая телекамера?

– Которая меня все время снимает и тут же предупреждает тебя, когда я остаюсь один. Не может быть, чтоб ты без посторонней помощи была так расторопна. Или ты прибегаешь к услугам медиумов?

Он сделал несколько шагов по комнате. Костыли оставляли на пушистом ковре следы, но ворс тут же вновь выправлялся. Горничная шла по пятам.

– Занимайся своими делами. А я пойду в кабинет, посмотрю почту. Или ты и по Интернету за мной следишь?

Ширли отступила на шаг. Алан понял, что малость переусердствовал в своих шутках, и с улыбкой обернулся к ней.

– Я знаю, что ты по мере сил пытаешься мне помочь. А иногда и не по мере… Большое тебе спасибо, Ширли, но мне в самом деле ничего не нужно.

– Извините, мистер Уэллс.

Горничная повернулась и вышла, а он продолжил свой путь в кабинет. Теперь на передвижения по дому уходило гораздо больше времени, и надо было с этим считаться. А еще на костылях он не только без ног, но и без рук. Надо научиться перемещать хотя бы мелкие предметы без посторонней помощи. Наконец он добрался до отцовского кабинета, декорированного, как и весь дом, в совершенной гармонии старинной мебели и современного дизайна.

Средоточием кабинета был большой стол со стеклянной столешницей. Изрядно повозившись с костылями и креслом, Алан уселся перед монитором и обнаружил, что компьютер не выключен, а в порт USB вставлена флешка.

Ее содержимое высветилось на экране, как только он тронул мышь.

Несколько лет назад Алан Уэллс закрыл бы окно, даже не взглянув. Но теперь все иначе, теперь он снова стал полноправным наследником Коэна Уэллса, хотя когда-то сознательно отказался от этой роли.

По всему экрану расположились папки с разными названиями. Алан наугад открыл одну и быстро пробежал ее глазами. Это были банковские отчеты о состоянии текущих счетов на Каймановых островах, на Барбадосе, в Ирландии, в Монте-Карло – на каждом сотни миллионов долларов. Еще там были сканированные копии документов о собственности на недвижимость, о долевом участии в бесчисленных акционерных обществах. Сами документы, видимо, хранятся в каком-нибудь сверхнадежном сейфе.

Алану стало не по себе.

Какой только деятельностью не занимается его отец, и наверняка далеко не вся она заявлена в налоговой декларации. Он уже собирался выйти из директории, как вдруг взгляд его упал на папку, озаглавленную «Высокое небо».

Он кликнул по иконке, открывая папку. В ней был целый ряд файлов, посвященных деятельности ранчо. Была карта района с участками собственности, помеченными лиловым. А почти в центре находился небольшой участок в форме закрашенного желтым ромба, с надписью: «Флэт-Филдс – Элдеро, 1868».

Странно. Из разговоров отца он понял, что тот район принадлежит ему полностью, включая Флэт-Филдс. Карта новая, непонятно, откуда эти два цвета и надпись, датированная позапрошлым веком, и к тому же имя Элдеро скорее легендарное, чем историческое.

Он открыл следующий документ и углубился в чтение, чувствуя нарастающую в душе тревогу. Это было письменное признание Колберта Гибсона в незаконном присвоении фондов Сберегательного банка Первого флага.

Насколько известно Алану, Колберт Гибсон в настоящее время занимает пост мэра города, но дата признания относится ко времени, когда он еще был управляющим банком. Алан понял, почему отец так горячо поддержал на выборах кандидатуру явного мошенника. Этот человек теперь целиком и полностью у него в руках. Достаточно обнародовать этот документ, чтобы упрятать Гибсона за решетку. Наверняка Гибсон готов на все, лишь бы этого не случилось.

Третий файл был распиской о крупном займе, предоставленном несколько лет назад в личное пользование некоему Дэвиду Ломбарди.

Алан не знал, как расценить только что прочитанное, и совершенно не представлял, что ему делать. Ему известна та истина, что в мире большого бизнеса, чтобы тебя не сожрали, надо уметь вовремя сожрать других. Но это всего лишь метафора для непосвященных, иное дело, когда видишь останки заживо сожранных людей.

Он выключил компьютер и с помощью костылей поднялся. Флешка пусть остается в гнезде. Отец, вернувшись домой, сам ее вытащит и положит на место. А иначе он может подумать, что Алан открывал ее, чего допустить нельзя ни в коем случае.