Привираю иногда, без выгоды, чисто для интереса. Да Леха и старше меня, откуда мы вась-вась…

— Леха, значит, да? — поинтересовался майор и без паузы добавил: — Гараж открой.

— Так я не…

— Сядешь, — перебил Азаркин; он даже не угрожал — просто спокойно предсказывал будущее.

Степаныч замер. В детстве он зачитывался биографиями пионеров-героев Марата Казея, Вали Котика и, разумеется, Павлика Морозова; все эти книги с незначительными вариациями рассказывали более или менее одну историю: как отважный мальчик строил козни врагам, попадался им в лапы, но вопреки разного рода издевательствам и пыткам (описания которых маленький Степашка почему-то особенно любил) не терял присутствия духа и никогда не предавал старших товарищей и не выдавал пионерскую тайну. Будущий Стакан Стаканыч подолгу мечтал о войне с американцами: он бы ушел в партизаны, попался бы врагу в плен и только смеялся бы в их уродливые рожи, не обращая внимания на мучения! Не на того напали! Нет в мире силы, способной сломить волю советского пионера!

Взрослый Степаныч развернулся, взялся за мокрую ручку гаражной двери и потянул ее на себя.

49

Шаман услышал снаружи возню и напрягся.

Кто-то безрезультатно давил на кнопку дверного звонка, провода которого он перерезал еще неделю назад: заслышав трель, Берта с лаем кидалась к двери. Овчарка и сейчас замерла, вздыбив холку, но к этому Саша был готов. Он сжал собачью морду ладонью и прислушался — возиться с заслонкой глазка было слишком палевно. Друзья что-то забыли?.. Да нет, эти бы орали, а Крюгер еще и барабанил бы по двери.

На лестничной площадке кто-то пыхтел, шаркал и издавал недоуменные звуки.

Саша, которого клонило в сон и еще слегка подташнивало от «Рояля», затаил дыхание. Что живой и здоровый брат не возьмет и просто так не нарисуется на пороге, было уже понятно. К такому же выводу, кажется, пришли обладатели мусорских корочек из «восьмерки» — несколько дней назад машина из-под подъезда исчезла и больше не появлялась. Означать это могло две противоположные по смыслу вещи: Шаман Большой либо уже мертв, либо замел следы и скрылся из города — а может быть, и из страны. Первый вариант Саша не рассматривал, а что делать со вторым, не знал. Брат бы точно его не бросил и нашел способ передать весточку; оставалось только ждать и быть предельно осторожным — особенно если было четко сказано не искать. И не срываться в истерику, запивая ее отвратительным спиртом, мысленно добавил Шаман и сморщился. Свет он старался по вечерам не включать: уроки приходилось делать за задернутыми шторами под столом при свете фонарика; правда, эти придурки сегодня своим ором и суетой обосрали всю малину…

— Санек, свои, — голос был смутно знаком и прозвучал неожиданно громко, как будто говоривший наклонился к самой замочной скважине.

Берта дернула головой и вякнула, в результате чего вся конспирация пошла насмарку.

Шаман вздохнул и лязгнул замком, открывая дверь.

— Бля, малой, у тебя пробки что ли выбило? — Биба (или Слон — короче, не тот, кто после ебучего Танаиса приносил записку от брата, а другой) щурился из подъездного полумрака, пытаясь разглядеть, что происходит в темном коридоре. — А, то-то и звонок не работает! Давай вкручу, там говна вопросов вообще.

— А где Слон? — с подозрением спросил Саша. Тот, что был с запиской, выглядел неважно — а его друг поводил под кожаном накачанными плечами, едва не подпрыгивал от распиравшей его энергии и блестел под лампочкой бритой башкой.

— Так я и есть Слон, ты че, вась, — заржал гость.

— Ну, Биба тогда где?

Слон моментально срифмовал «где» известно с чем, отсмеялся своей шутке и посерьезнел.

— Собирайся, короче. К брательнику отвезу.

Саша замер и расслабил пальцы на морде Берты. Дыхание перехватило.

— Там нормально всё, они с Фармацевтом добазарились. На Шамане косяка нет. Дай зайду, пока ты собираешься.

Слон тронул локтем спрятанную под курткой в плечевой кобуре тэтэшку и толкнул дверь.

50

— Это что за хуйня еще? — донесся недовольный майорский голос из-за спины Степаныча.

Он дал руке соскользнуть с гаражной двери и оглянулся.

Между гаражами действительно происходило странное — на секунду физрук подумал, что его наконец догнала белочка, помноженная на нервы последних дней, но тут же с горечью сообразил, что неприятный милиционер (так, кстати, и не представившийся) видит ровно то же, что и он.

Прямо по лужам хромал, поднимая грязные волны, тот сопливый полудурок из 8-го «А» — Чепурнов или как его там. Степаныча он всегда раздражал: на уроках от Чупрова (точно, Чупрова!) не было никакого толка; он задирал пацанов, сально смотрел на девчонок и за спиной Степаныча характерно щелкал себя по горлу, думая, что учителю никто об этом не расскажет. И еще он постоянно втягивал сопли, вызывая у брезгливого Степаныча рвотные позывы.

Сейчас то, что недавно было Чупровым, носом не шмыгало.

Восьмиклассник был одет в грязные брюки и насквозь промокшую рубашку с короткими рукавами, но на холод и дождь не обращал внимания — на его лице сияла широченная улыбка.

Еще он, кажется, не моргал.

— Чупров! — не без облегчения рыкнул Степаныч. — А ты что здесь забыл?! Из дома убежал, что ли? Это, товарищ майор, ученик мой. Видите, в каком состоянии, продрог весь. Надо домой к мамке отвести, пока… Бандиту вашему не попался!

По дернувшейся щеке Азаркина физрук сразу же понял, что, как выражаются актеры Ростовского ТЮЗа, «дал наигрыш».

— Срать мне на твоего ученика. Гараж открывай. А ты, пионер, пиздуй отсюда.

Странный школьник вдруг скривился и пошатнулся, зато на губах Азаркина мелькнула — и снова погасла — широкая улыбка. То, что еще недавно спало под курганами, становилось всё искуснее.

— Майор знает много вкусных, нежных секретов, — вдруг сказал снова разулыбавшийся Питон.

Степаныч выпучил глаза: он давно был уверен, что по Чупрову плачет тюрьма, — но сейчас со всей очевидностью понял, что плачет по нему дурка.

Азаркин бросил зонт и схватился за лицо, сбив резким движением фуражку — она улетела в межгаражную грязную муть.

Майор постоял несколько секунд, издавая едва слышный за шумом дождя вой, потом опустил руки, бешено посмотрел на Чупрова и дернул из кобуры пистолет Макарова.

Ствол уставился в лицо безмятежно