Нерон широко развел руками.

– Мощь Рима не только в золоте и легионах, но и в богатстве его языка. Для меня…- Он вдруг осекся и указал жестом на группу рабов, несущих высокий крест, к которому был кто-то привязан.- Ага! Вот вам и иудеи!

– Иудеи? – переспросил Модестин.

– О, я уверен, ты слышал о них. Они не дают житья нашему гарнизону в Иерусалиме. Упрямые и беспокойные как никто. Те, что сейчас здесь, обратились с петицией к распорядителю игр, умоляя избавить их от унижения умирать вместе с иудеями, придерживающимися иной веры. Но казнить-то их все равно нужно, вот я и приказал распять их на крестах, поскольку именно так был когда-то казнен основатель их секты.- Лицо Нерона возбужденно подергивалось, он с нескрываемым интересом следил, как рабы заводят конец столба в специально приготовленную для того яму.

– Но… во что же одет приговоренный? – спросил откровенно ошарашенный Модестин.

– В тунику, пропитанную дегтем,- с готовностью пояснил Нерон.- Преступников несколько дюжин. Когда они загорятся, в саду станет светло. В глотки их приказано забить кляпы, чтобы ужасные вопли не резали слух и не мешали нам наслаждаться вечерней прогулкой.

Глазки Юста масляно засветились.

– Великий цезарь, твое остроумие под стать твоей гениальности.

Нерон машинально кивнул.

– Сначала я хотел им позволить свободно бегать по саду, но быстро простился с этой идеей. Кому-нибудь из них может прийти в голову накинуться на кого-то из гуляющих. Так будет спокойнее.- Нерон притворно вздохнул.- Не задевай они наш гарнизон, ничего бы подобного не случилось. Я много раз повторял им, что в Римской империи любой волен молить-я каким угодно богам, однако они на то отвечают, что существует единственный Бог и что всех прочих следует уничтожить.- Нерон рассмеялся.- Наши боги мешают им жить, наш гарнизон задевает их религиозные чувства. Что можно поделать с таким народом? Мне бы хотелось быть милосердным, но они сами нарываются на жестокость. Все мои предложения отвергаются, у них на уме только бунт.

Варвар пытается оправдать свое варварство. За свою жизнь Сен-Жермен слышал такое не раз. Но привыкнуть к этому так и не смог.

– Ты не думаешь, что эти казни лишь подвигнут их к новому мятежу? – осторожно спросил он.

– Я думаю, они подвигнут их к здравому смыслу,- тотчас отозвался Нерон.

– Они сочтут тебя чудовищем, цезарь.- Голос Сен-Жермена был ровен и тих.

– Чудовищем? – повторил Нерон, прислушиваясь к звучанию слова.- И распрекрасно. Иначе как им понять, насколько крепка моя власть?

– Есть люди, способные уважать самоограничение власти,- спокойно произнес Сен-Жермен, сознавая, что движется по скользкой дорожке.- Возможно, иудеи именно таковы.

Нерон взглянул на него искоса.

– Откуда им знать, ограничиваю я себя или нет? Все познается в сравнении. Я ведь могу приказать разрушить Иерусалим, однако не делаю этого. На фоне такой возможности все остальные меры являются мягкими, разве не так? – Император не выказывал раздражения, он дискутировал – и довольно неплохо. Нерон был доволен собой.

– Имея под рукой все могущество Рима,- влез опять Юст,- ты ведешь себя слишком уж мягко. Нанести удар по столице мятежного царства – весьма здравая мысль.

Модестин брезгливо скривился.

– Кое-кому здесь видимо хочется окружить Рим пустынями?

– Не суйтесь хоть вы-то, горячая голова,- прошептал Сен-Жермен и громко сказал: – История полна легенд о великих завоеваниях, но больше в ней все-таки почитается умение мирными способами улаживать государственные дела. Вот почему Греция, отдавая должное воинственным и храбрым спартанцам, выше их ставила мудрых и добродетельных афинян.- Это было не совсем верно, однако Нерону такой аргумент мог прийтись и по вкусу.

Сен-Жермен просчитался: Нерон закусил удила.

– Если бы не спартанцы у Фермопил, Дарий вошел бы в Афины.

Все легионы Рима – вовсе не кучка отважных спартанцев, а иудейские бунтари – никак не полчища персов, но заострять вопрос на этом не стоило. Сен-Жермен примиряюще кивнул головой.

– У спартанцев не было времени на размышления, но у тебя оно есть. Разве эта война так уж нужна Риму?

– Риму необходимо наказать бунтарей. Если не сделать этого, другие тоже начнут бунтовать. Уже и так поговаривают, что легионы хотят в цезари Гальбу. Начни я миндальничать с иудеями, на нас тут же ополчатся парфяне, и вот тогда-то разразится тяжелейшая в истории Рима война- Император стал раздражатся.- Тебе этого не понять, Сен-Жермен. Ты в Риме недавно и не знаешь наших обычаев, как и того, на чем зиждется безопасность империи.

– Наверное, ты прав,- Сен-Жермен понял, что пора отступать.- Но я все-таки отдаю предпочтение миру- Он вздохнул и пожал плечами.- В конце концов, это только мое мнение, а оно не так уж и важно. Гость не должен учить хозяина, как поступать.

– И все же твое неравнодушие к политике Рима делает тебе честь,- великодушно бросил Нерон, довольный тем, что последнее слово осталось за ним. Он приосанился и натолкнулся на взгляд Модестина.

– Если все эти люди – враги государства, то, безусловно, их надо казнить, но разве нельзя это сделать достойно?

– Достойно? – поморщился Юст.- С чего бы? Они продолжают сопротивляться и потому теряют право на какое-либо достойное к ним отношение.

Нерон открыл было рот для ответа, но тут к нему подбежал взволнованный раб.

– Ну, в чем дело? – скривился Нерон.

– Государь, ты нам нужен. Мы не понимаем, с кого начинать… факельщики ссорятся, каждый хочет быть первым

Нерон в притворном негодовании помотал головой.

– Боюсь, мне самому придется во всем разобраться. Я вынужден вас покинуть, друзья,- сказал он своим спутникам.- Продолжим дискуссию после еды.

– А разве предполагается и угощение? – спросил Модестин.

– Ну разумеется. В саду расставлены столики и кушетки, сигналом к ужину будет гонг.- Нерон хохотнул.- Я приказал все устроить на воздухе по многим причинам, но самая важная – продемонстрировать Риму, что со мной все хорошо. Прошлое пиршество, проходившее в помещении, наделало шуму. Началась гроза, и в мой стол ударила молния. Если Ьогам захочется повторить эту шутку, им предоставлена такая возможность. Я от воли неба не прячусь.__

Он кивнул мужчинам и пошел за рабом.

– Удивительный человек,- сказал задумчиво Модестин.- Эти сады, этот дворец… все это просто неописуемо и грандиозно.- Он неуверенно глянул на Сен-Жермена, словно ища поддержки.- И все же кое-что мне тут совсем не по вкусу. Мятежников, безусловно, следует строго наказывать, но…

– Ты слишком долго отсутствовал,- заметил Юст.- В том-то и закавыка. Вы в своих Галлиях, Сириях и Египтах забываете Рим. Вы перестаете отделять его нужды от нужд провинций. Но император в первую голову обязан учитывать интересы метрополии, и великое благо, что у нас есть Нерон, самозабвенно пекущийся о процветании государства.