— Это была не медсестра, — было первым, что смогла выдавить из себя я. Монитор на экране показывал зашкаливающее сердцебиение. — А Валентина. Могу поклясться на собственных детях!

— Валентина — это ваша бывшая погибшая супруга? — приспустив очки, доктор осмотрел меня по-другому, словно наконец определился с диагнозом.

— Именно, — покачал головой серьезный Орлов, сведя брови на переносице. — Каролина тяжело переносит беременность, ей она всюду мерещится.

Я в панике осмотрела трех охранников, сидящих на диване и монотонно читающих новости в телефоне. Никто из них не обращал на меня внимания, но я точно знала — нас прекрасно слышат, так что громко проговорила:

— Кто-то из своих пустил ее сюда. Уверена, записи подтерли!

Тяжело вздохнув, доктор встал на ноги, разводя руками многозначительно:

— Все понятно, психоз. Это все объясняет…

В панике я посмотрела на Орлова, ища поддержки, но тот кивал на каждое слово врача, лицо его сквозило скорбью и сочувствием.

— Прошу, — хрипло прошептал он, гладя меня по голове, как лишенную разума, — дайте мне побыть с невестой наедине? Думаю, ее это успокоит.

Кратко кивнув, доктор на прощание указал пальцем на красную кнопку:

— Я дам указание медсестре в случае чего.

Когда дверь захлопнулась, Орлов холодно отдал приказ своим людям:

— Ждите в коридоре. Никого внутрь не пускать.

Без единого вопроса те молча поднялись на ноги, удаляясь слаженно и отрепетировано, словно опытные солдаты. Оставшись наедине с Орловым, я взглядом пыталась достучаться до него, панически взмолившись:

— Почему ты не веришь мне? Неужели я давала тебе повод считать меня психически нездоровой?

Молча подняв палец вверх, Владимир встал на ноги с кушетки, достал из внутреннего кармана гаджет, внешне напоминающий стандартный смартфон. Только он был крупнее и тяжелее. Мужчина вытянул его над головой, размахивая в разные стороны комнаты, что-то разглядывая на экране, будто пытался поймать связь.

— В такой момент ты собираешься кому-то звонить? — ужаснулась я с упавшей от шока челюстью. — Надеюсь, в полицию, потому что нашим детям нужна помощь, Владимир!

Наконец Орлов успокоился, также спокойно складывая гаджет обратно, подходя к окну и опуская жалюзи, после занавешивая шторами.

— Зачем же Валентина приходила к тебе, — ровно, без эмоций, произнес тот прищурив глаза, наконец обращая на меня свой взор в полной мере, — если не собиралась причинить вред?

— Я не знаю, — моя собственная история казалась мне же абсурдной, доказать ее Владимиру было еще сложнее. — Но она явно хотела быть замеченной.

Он молчал долго, монотонно глядя в стену. Лицо его было маской, где ни единой эмоции не проскользнуло. Мое сердце не выдержало напряжение, я надрывно прошептала:

— Это звучит бредово. Ты не веришь мне. Никто не верит… Теперь врач назначит какие-то психотропные и…

— Нет, — резко перебил Владимир. Холодно, пронзая до мурашек. Его черные глаза проникали куда-то в самую суть меня, запуская корни и поселяясь там навсегда. — И речи быть не может.

— Но, — с горла вырвался пугающий нервный смешок, ладонь упала на круглый живот, где начал толкаться ребенок, — это очевидно, когда ты говоришь невозможное.

Тяжело вздохнув, Владимир накрыл мою руку своей. Сглотнув слюну, он прикусил нижнюю губу, лишь спустя вечность твердо отчеканив:

— Я верю тебе, Каролина. И речи быть уже не может.

Надежда всполохнула внутри подобно пламени, все вокруг вновь обрело смысл. В теле, где еще секунду назад не было сил чтобы поднять руку, появилась бодрость.

— Теперь верю, — добавил Владимир спустя вечность, смахивая каплю пота со лба, ладонью проводя по взъерошенной шевелюре.

— Если бы ты мне поверил сразу… Этого бы не произошло.

Орлов выглядел потерянным, раздавленным и злым до безумия. В его глазах плясало адское пламя, горел котел и пестрила ярость. «Не хотела бы я стать его врагом сейчас!» — содрогнулась изнутри, пока внешне спокойно прошептала:

— Нет времени ругаться, корить себя или жалеть меня. Владимир, — мой собственный голос звучал, как у боевого солдата, когда я крепко сжала руку мужчины, — нам надо что-то с этим делать. Дети в опасности, у них явно есть какой-то план.

Еще секунду назад Орлов смотрел перед собой потерянно и дезориентировано, а сейчас два бездонных озера вглядывались только в меня. Тепло окутало с ног до головы, мурашки поползли по телу от кривой улыбки и хрипло-бархатного баса, проникающего с порхающими бабочками под кожу:

— Ты чудо, моя женщина.

Меня затрясло. Встряхнуло, как после удара током! Во рту пересохло, голова шла кругом от мысли: «Он никогда ранее не называл меня так».

— Прежде всего, — прервав мое смущенное молчание, Владимир достал из внутреннего кармана стопку свернутых в трубочку бумаг, положив те на столик у постели, буквально всучив в руки ручку, — тебе нужно подписать это, а затем все остальное.

«Что может быть важнее безопасности детей?» — недоумевала я, со сведенными бровями быстро читая текст.

— Свидетельство о заключении брака?! — глаза округлились, руки затряслись. — Брачный контракт?.. Ничего не понимаю, ты составил новый?

— Это тот же, — поправил меня Орлов, — я изменил небольшую мелочь… — удивленно я вглядывалась в лицо мужчины, на глаза наворачивались слезы. Дежавю унесло меня назад к моменту рождения Саши. Страх, паника, чувство одиночества и невозможность что-то изменить — встали на первый план. «Мне казалось, Орлов изменился? Неужели это был обман?!» — прокричала изнутри, пока Владимир ткнул пальцем в место подписи. — Поторопись, Каролина. Чем раньше ты это подпишешь, тем быстрее мы сможем перейти к обсуждению безопасности детей.

«Выбора нет, — поняла я вдруг, — что бы ни было в этом договоре, я не могу рисковать детьми. Действовать нужно здесь и сейчас!» Размашисто расписываясь на каждой странице, я мечтала лишь о том, что не продала душу дьяволу. Что не поверила в самообман. Не