Я стоял как вкопанный. Одно дело ударить человека, который собирается закричать, поднять тревогу, и совсем другое — сотворить такое с тем, кто стоит к тебе спиной и пока ничего плохого тебе не сделал. Рука с надетым кастетом не поднималась. Но вот человек потянулся к висевшей на поясе кобуре и расстегнул её привычным движением.

Для меня это стало спусковым крючком. Я ударил его в затылок, постаравшись рассчитать силу так, чтобы не проломить череп. Человек осел на пол. Я достал у него из кобуры револьвер и сунул себе за пояс. Две пушки лучше, чем одна. Фонарь тоже прихватил.

Прикрыл дверь — на этот раз плотно — и вышел в соседнее помещение. Вернее, в длинный зал, уставленный рядами кресел. В дальнем конце была устроена сцена, но без занавеса — просто возвышение, справа от которого стояла кафедра. То ли лекционный зал, то ли театр. Здесь занавески были раздвинуты, так что лунный свет позволял разглядеть дорогу, и можно было идти, не опасаясь споткнуться.

Не теряя времени, я зашагал по ковровой дорожке прямо к сцене. Там должны быть кулисы, через которые, возможно, удастся отыскать выход. Когда поднялся на сцену, доски гулко отозвались, и эхо разнеслось по залу. Прекрасная акустика, подумал я, поспешно проходя дальше.

Слева отыскалась маленькая незапертая дверь, через которую можно было попасть на узкую винтовую лестницу, уводящую вниз. Я включил фонарь и начал спускаться.

Пахло пылью и табаком. Через пять минут лестница кончилась, и я очутился на площадке, от которой в две стороны вели коридоры. Правый заканчивался решётчатой дверью, за которой была лишь странная клетушка. Рядом виднелся рубильник. Ага, похоже, это лифт. Но подниматься я не собирался. Поэтому пошёл по второму коридору, надеясь, что он приведёт меня к выходу. Через несколько метров осветился поворот направо, и за ним я упёрся в обшитую железом дверь. Чёрт! Придётся использовать трансмутацию.

Всё же я на всякий случай толкнул дверь. Мало ли. К моему удивлению, она приоткрылась. Вот так чудо! Разве можно было предположить, что бронированная дверь может быть не заперта? Какой тогда в ней смысл?

Навалившись плечом, я распахнул её и вошёл в полутёмное помещение, в центре которого виднелся стеклянный колпак, выступающий над полом и хорошо освещённый изнутри. Из комнаты вела ещё одна дверь. Прежде чем подойти к ней, я осторожно приблизился к колпаку. Интуиция заставила меня опуститься на четвереньки и, положив фонарь на пол, заглянуть через стекло.

Внизу была ещё одна комната, белая и ярко освещённая. В центре находился операционный стол, на котором лежала укрытая до плеч женщина. Двое врачей что-то делали с её лицом. Мне были видны только их согбенные спины и затылки, укрытые специальными шапочками. Медицинская сестра ассистировала. Свет давали огромные фонари с регулируемым наклоном, расположенные под углом к столу.

Я не представлял, какую операцию могли проводить в подвале этого замка-санатория, где, как считалось, лечат нервные болезни. Однако долго наблюдать я не мог: нужно было выбираться из клиники. По ощущению, прошло довольно много времени — возможно, моё исчезновение уже обнаружили. Если, конечно, одним из хирургов внизу не был сам Улаффсон.

Поднявшись, я подошёл к двери, открыл и увидел ведущую вниз лестницу. Спустившись, я оказался в узкой комнате, одну из стен которой занимало окно. Через него также можно было наблюдать за операцией — похоже, в клинике часто бывали гости. На этот раз, к счастью, не было ни души. Я снова опустился на четвереньки и прополз ниже уровня окна. Ещё одна дверь — и я выбрался в подвал.

Эта часть служила гаражом. Рядами стояли автомобили, их было не меньше двадцати. Чуть дальше виднелись чёрные минивэны. Пахло маслом, бензином, краской и железом.

Я прошёл между машинами, освещая себе путь фонарём. Его луч выхватывал из темноты то стекло, то полированную сталь, то колёса. Здесь было довольно прохладно, поэтому, когда я увидел небрежно брошенное на капот белого «Форда» пальто, то, недолго думая, надел его. Обновка была великовата и сильно засалена.

Впереди виднелись ворота, в одной из створок которых была проделана дверь. Она оказалась заперта всего лишь на засов. Отодвинув его, я выглянул на улицу.

Снаружи не было ни души. Горел одинокий фонарь, освещавший подъезд к воротам гаража. Можно было взять один из автомобилей и уехать, но это непременно привлекло бы внимание, и за мной пустились бы в погоню. Пришлось от этой мысли отказаться. Выключив фонарь, я вышел на улицу и прикрыл за собой дверь.

Было не жарко, но и не морозно. Я плотнее запахнул пальто и двинулся вдоль стены замка, держась в тени. Наверняка клиника обнесена сплошной каменной стеной, и пройти можно лишь через ворота. Впрочем, если и есть запасной выход, его, конечно, стерегут.

Готов ли я пробиться на свободу с боем? Стрелять, перебудив и всполошив всех обитателей замка, или использовать трансмутацию? Несмотря на обшитые пробкой стены, звук будет отлично слышен в ночной тишине, ведь окна клиники пропустят его. Так что, наверное, лучше положиться на магию.

Я добрался до кустов бузины, тянувшихся вдоль подъездной дороги, и пошёл, низко пригнувшись, с той стороны от них, где был газон. Время от времени, когда я наступал на влажную почву, раздавалось чавканье.

Спустя четверть часа впереди показались кованые ворота и будка охранника. В ней горел свет — маленькая точка ночника, едва различимая за занавеской и кажущаяся издалека просто искрой, отразившейся в стекле окна.

Я подобрался к сторожке, обошёл её с обратной стороны и оказался возле ворот. Судя по тому, как распахнулись створки накануне, управлял ими охранник при помощи кнопки. Я поднял руку и постучал в дверь сторожки.

Глава 45

Ответом была тишина. Подождав около минуты, я постучал снова, на этот раз громче. Изнутри донёсся звук отодвигаемого стула, затем раздались тяжёлые шаги. Охранник приблизился, щёлкнул засовом и распахнул дверь. В руках у него был опущенный книзу карабин. Лица разглядеть я не смог: свет шёл из-за спины охранника, превращая того в сплошной чёрный силуэт. Из сторожки тянуло запахом чеснока и копчёной колбасы, а также кислятиной. При виде меня охранник не удивился — похоже, принял за одного из механиков гаража или работников клиники.

— В чём дело? — спросил он хрипловато.

Откашлялся в кулак.

— Тебя зовёт Улаффсон, — сымпровизировал я. Если удастся обойтись без насилия,