– Но в твоей бывшей школе нас не вызывали ни на одно собрание! – Возмутилась мама. Ага, естественно. «Солэнклэр, передай родителям, что завтра родительское собрание». Ага, уже побежала. – Здесь ты двух недель не провела! И мы уже второй раз за две недели приезжаем сюда.

– Но я же не виновата, что ребята здесь устроили вечеринку, – пожала плечами я. – Разве директор говорил тебе или папе, что именно я участвовала в этом?

– Нет, но…

– Вот именно! – Воскликнула я. – Можешь спросить любого! Тебе подтвердят, что меня там и близко не было.

Мама скривилась – обычно, когда она это делала, нам все говорили, что мы становились похожи друг на друга, словно две капли воды – и сложила руки на груди.

– Все равно, компания, в которой ты сейчас находишься, мне совсем не нравится, – покачала головой она.

– Во-первых, не все из учеников были на той вечеринке, – уверяла я. – А во-вторых, какая еще компания? Здесь никто не курит и не пьет! – Да, я нагло врала, но аргументами в свою защиту сыпать нужно было. Особенно против мамы. – Я тебя умоляю! В моей бывшей школе даже наркоманы были! Здесь вообще детский садик.

– Ты не говорила мне ничего такого о своей бывшей школе! – Воскликнула мама.

Я вздохнула.

– Ладно, там был только один парень, который принес однажды косячок и его застукали, – поправилась я. – Но суть в том, что здесь совсем все по-другому, ничего такого здесь нет и быть не может, к тому же, мне здесь нравится!

В общем, наша словесная баталия продолжалась еще минут пятнадцать, потом папа вздохнул, вмешался, сказав что-то вроде «победила дружба» и подвел итоги. Он всегда так делал. Мы с мамой вечно бодались, потому что она всегда считала, что знает, что лучше для меня. Я же считала, что сама могу с этим разобраться. Но это же мама. В общем, папа в этом случае был отличным миротворцем и, как правило, успокаивал нас обеих. Что случилось и в этот раз.

Пока мы передыхали, я успела оглядеться по сторонам. По сути, меня не слишком интересовали родители других учеников, просто мне было интересно посмотреть на отца Грэя. Как он и обещал, его отец действительно был один. Но вот что меня поразило – он был невероятно красивым мужчиной, но выглядел как-то слишком молодо. Что-то общее у них было, но сходство было едва заметно.

Короче говоря, в общей сложности родители переговаривались со своими детьми примерно до трех часов дня. Это было нам только на руку. Не на руку нам было то, что случилось после. Как только родители разъехались, в четыре часа нас всех загнали в актовый зал на собрание. Мы понимали, что хороших новостей, очевидно, не дождешься, потому что многие родители шумно обсуждали поведение своих детей с ними же. Я бы даже сказала, очень шумно.

Когда все расселись, тишина воцарилась такая, словно за тысячу километров не было ни единой души. Просто мы уже настроились на концерт, нам было не до собраний. Все притворились самыми послушными учениками во вселенной. Естественно! Иначе бы директор мог отпустить какой-нибудь комментарий, что займет время. А народ уже почти собирался выходить. Впрочем, как и я.

– Добрый день, ученики! – Поприветствовал нас директор совсем не радостным тоном. – Как вам всем известно, совсем недавно состоялось важное родительское собрание. Конечно же, ваши родители были не в восторге узнать обо всем, что происходит в стенах академии. Признаюсь честно, мне не доставило большого удовольствия им об этом рассказывать.

– Спорю, он смаковал каждую подробность, – шепнул своим друзьям Себастьян.

Похихикал весь ряд.

– В связи с последними событиями, я должен отметить вашу полнейшую безответственность и прибегнуть к радикальным мерам. Да, я знаю, что данное не санкционирование мероприятие вчера посетили не все студенты. Однако, чтобы и у других учеников в следующий раз не возникало даже желания принять участие в чем-то подобном, с этого дня я объявляю запрет на любое развлечение, пусть это даже будет проведение времени в общей гостиной.

– С этого момента каждый из учеников возвращается в общежитие сразу после уроков и проводит все свободное время в своей комнате. Никаких посиделок, свободного перемещения, игр, все является под запретом. Непослушание приведет к наказанию вплоть до исключения из академии!

Директор выпалил последнее на одном дыхании. Поэтому ему пришлось набрать воздуха в грудь, прежде чем закончить.

– Конечно, я не могу ввести данный запрет пожизненно. Однако, я хочу, чтобы вы запомнили: в любой момент я всегда смогу продлить наказание. Запрет продлится две недели.

Это сразу же вызвало волну перешептываний. Конечно, после того, как народ снова стал дышать. Нельзя обрушивать на нас такую новость и не говорить, сколько продлится наше наказание. Две недели было вполне приемлемо. По крайней мере, многие студенты об этом активно перешептывались.

– За выполнением моего распоряжения будут следить все учителя, коменданты общежитий и надзиратели, – продолжал директор.

А вот это уже плохо. Если только один из них на моей стороне, сомневаюсь, что остальные Вороны с радостью окажут нам пару хороших услуг и закроют глаза на наши возможные шалости.

– А теперь разойтись по своим комнатам! – Отпустил нас директор.

Все, конечно, расстроились, но вроде бы восприняли данную новость довольно спокойно. По крайней мере, те, кто сегодня собирался на концерт. Ну что? Это, конечно, здорово – в кавычках – что нам запретили развлекаться, но наш концерт это совершенно не отменяло. Поэтому мы держались довольно бодро. До тех пор, пока мы не высыпали в коридор, и кто-то не закричал протяжное «не-е-е-е-е-ет!». Сначала мы не поняли, что случилось, но потом ситуация повторилась, толпа начала взрываться воплями, а я уже испугалась что на нас кто-то напал. Мало ли?

Нет. Все оказалось еще хуже. Нам отключили вай-фай! Это была трагедия, сравни глобальной катастрофе. Ладно еще вай-фай, нам вообще обрубили Интернет. Вообще! Весь! Паника поселилась среди наших рядов, одному парню так вообще стало плохо, его отправили в лазарет в срочном порядке.

Что оставалось делать? Только перешептываться под контролем нашей химички, но другого выбора не было. Без глобальной сети мы были беспомощны. Перемигиваниями мы попытались дать друг другу понять, что сбор на концерт все еще в силе. По-моему, половина ничего не поняла, где-то треть посчитала, что у нас нервные тики, но выбора особого не было. Крикнуть «сбор в половину седьмого, как и договаривались!» никто не мог. Самое главное, что мы даже не обсудили, где будет сбор.

В общем, на лестницах, когда мы стали расходиться в разные стороны, урвав едва ли удачный момент (химичка только отвернулась, чтобы проконтролировать, как споткнулся один старшеклассник) ко мне подошел Грэй.

– В пятнадцать минут седьмого следите за вашей надзирательницей, – шепнул он. – Как только она уйдет, выходите.

Грэй быстро ушел, а я только и уставилась ему вслед, не зная, что сказать. Откуда он знает, что она уйдет? Неужели он следил за ней и знает о ее перемещениях? А что я еще должна подумать? В общем, девчонкам я тоже шепнула о нашем общем плане, а потом мы разошлись по своим комнатам.