годы на изучение различного рода наук и на их анализ. Таким образом, многим духовным учителям восточных практик станет доступным понимание состояние йогина на этапедхьяна (состояние индуцированного психоза, даже если практикующий сидит с закрытыми глазами, он все равно излучает волны звука), а психиатром, наоборот, станет понятным физика явления состояния людей, к которым помещают человека в состоянии индуцированного психоза (как происходит «психическое заражение», а эзотерикам станет понятно, как аура одного человека влияет на другого человека (без эмоциональной оценки «хорошо или плохо»(сама физика влияния)). Для ученых, конечно, больший интерес вызовет способность человека генерировать звук в условиях резонаторов-помещений, и быть при этом радиоприемником сигналов.

Самым, пожалуй, лучшим текстом, объясняющим этот факт, служит текст из книги Л.Б. Ительсона в книге «Лекции по общей психологии», который я процитирую (стр. 847–860):

— «По отношению к структурному отражению мира мы находимся сейчас примерно в том положении, в каком современники Сократа находились по отношению к понятийному. Формальное мышление только формируется сейчас в недрах науки как теоретическое мышление, лишь начало складываться при Сократе в рамках философии.

Ну уже сейчас этот способ отражения реальности и переработки информации оней обещает подъем на новую ступень всего нашего познания и понимания действительности. В формальном мышлении человек получает орудие для отображения структуры своих научных теорий и, тем самым, для познания того устройства действительности, которое воплощается в системах научных понятий. Формальное мышление освобождает от необходимости опираться на смутные чувства достоверности убедительности, убедительности, интуитивно й очевидности и т. д. Оно заменяет смутное движений «идей» в голове физическим оперированием символами по определенным строгим правилам.

Это открывает возможности для передачи электронным вычислительным машинам многих видов переработки информации, которые ранее считались суверенным царством абстрактного мышления. Если теоретическое мышление выступало как «психическая машина» для порождения идеальных моделей реальности, то формальное мышление выступает как знаковая машина, изготовляющая модели таких «психических машин», т. е. модели систем теоретического мышления.

Начав с нескольких общих отношений, операций, аксиом и правил вывода, формальное мышление, ставя их во все новые и новые возможные отношения друг к другу, может строить бесконечную систему теорем и выводов. Причем, этой системе теорем и выводов отвечает, в свою очередь, бесчисленное множество теоретических интерпретаций,т. е. систем законов реальности.

Неудивительно, что мощь этой новой формы мышления показалась вначале безграничной. Два столетия тому назад так же безграничны считались (казались) возможности понятийного мышления. Тогда Лагранж выражал гордую уверенность, что полная картина устройства вселенной не сможет быть построена из абстрактных понятий ньютоновской механики и, следовательно, понята, объяснена и предсказана во всем ее прошлом, настоящем и будущем вплоть до движения каждого отдельного атома. В начале ХХ века такие же надежды вызывало бурное развитие формального мышления. Теперь ожидали, что полная картина устройства вселенной (включая само мышление человека) сможет быть построена из формальных структур математики.

Но в 30-х годах над этими ожиданиями прогремел гром великой теоремы Геделя. Проанализировав структуру самого формального мышления, Гедель доказал, что в любой достаточно сложной формальной системе всегда могут быть сформулированы истинные положения, которые не могут быть выведены (т. е. доказаны) в рамках этой системы (т. е. на основе ее исходных аксиом и правил выведения). Иначе говоря, структурное отражение реальности по самой своей природе всегда не полно. Какой бы набор аксиом мы не принимали, какую бы разветвленную формальную систему не строили, они никогда не исчерпают богатство тех отношений и форм связи, которыми располагает реальность. Любая знаковая структура, построенная формальным мышлением, является и всегда будет лишь неполным отражением, лишь частичной моделью подлинной структуры реальности.

Итак, промоделировав самого себя, мышление обнаружило, что его возможности всегда ограничены…

И тут возникает коренной вопрос если любая структура логического мышления неполна и не позволяет вывести некоторые истинные положения, то как же все-таки человеку удается вывести такие положения? Если перевести это на язык психологии, то суть этого вопроса можно изложить следующим образом. Понятийное мышление воссоздаёт картину вселенной, складывая ее из понятий. Систему связей реальности оно отображает в форме теории. Формальное мышление воссоздает картину вселенной, складывая ее из форм. Систему связей реальности оно отображает в виде системы операций над формами, то есть структуры.

Значит в обоих случаях надо, чтобы имелись уже исходные «кирпичики» — понятия или операторы, подходящие для того, чтобы построить здание соответствующей теории или знаковой структуры.

Ну а если таких подходящих «кирпичиков» не имеется? Если у человека нет понятий и операторов, пригодных для отображения тех отношений реальности, с которыми он имеет дело?

Такой случай возникает, когда человек сталкивается с задачами или фактами для которых в категориальных, логических или операциональных структурах его мышления нет подходящих значений, понятий и операторов. Если все дело лишь в том, что данный человек не владеет необходимыми значениями, понятиями или операторами, вопрос решается обучением. И задачи становятся для человека разрешимыми, факты понятными, а положения доказуемыми.

Но может случиться так, что отношения вещей, которые обнаружил человек, еще неизвестны человечеству (или, покрайней мере, оно не обращало на них внимания). Может также случиться, что задачи, с которыми человек столкнулся не могут быть решены с помощью известных человечеству методов. Тогда эти отношения еще не закреплены в понятиях, а способы решения задачи — в существующих операторах мышления.

И все-таки человек способен решать такие «неразрешимые» задачи и способен понять такие «непонятные» отношения! Порукой тому вся история познание мира человечеством. Значит у психики человека имеется еще какой-то особый механизм переработки информации, какие-то особые типы познавательных процессов. Вот эти механизмы переработки информации, эти познавательные процессы, позволяющие понимать «непонятные» отношения и решать «неразрешимые» задачи называют творческим мышлением.

О его формах и операциональных структурах пока почти ничего не известно. Слова типа «озарение», «вдохновение», «интуиция» и т. п. лишь описывают тот факт, что творческое мышление на своем первом этапе не может целиком протекать в форме понятий и логических операций. Ведь необходимых для этого понятий и операций еще не существует. Эти слова обозначает только что результатом творческого мышления является не просто применение известных представлений, значений и операций, а создание новых образцов, значений и способов решения задач, причем таких, которые обнаруживают новые свойства действительности или дают новые способы её преобразования.

Этим творческое мышление принципиально отличается от проблемного, которое тоже дает решения новых задач, но на основе известных понятий и методов.

Повторяем, о формах и механизмах творческого мышления пока практически ничего не известно. С этой точки зрения оно само относится к тем фактам, для познания которых еще не создано ни адекватных понятий, ни соответствующих методов.

По-видимому, главное для него — нешаблонность,т. е. способность охватывать