— Дохлое дело, Юра! Бесполезно копать!

— Я бы не спешил с выводами, Виктор Алексеевич, — возразил Николаев.

— Спеши не спеши, в итоге пустая трата времени. В этих материалах кто только ни копался, но так ничего и не нашел.

— И все-таки маленькая зацепочка есть.

— А-а, сколько их уже было, — отмахнулся Манин.

— И все-таки, Виктор Алексеевич, ты посмотри вот на это, — Николаев предложил ему аналитическую схему, составленную по выездам Винберга в Западный Берлин.

Манин пробежался по ней взглядом и, пожав плечами, спросил:

— И что в ней такого?

— А вот что, обрати внимание, Винберг совершил 19 поездок за два года, и это только те, что нами установлены.

— Удивил! Туда половина Ной-Руппина каждые выходные мотается.

— Я не о том, Виктор Алексеевич.

— А о чем?

— Заметь, свои поездки Винберг совершал в строго определенные дни.

— Так-так! Уже интересно, — оживился Манин и предположил: — Хочешь сказать, Винберг ездил на явки?

— Пока это только версия. Если проводить аналогию, то… — размышлял Николаев.

— Какую? Не томи, Юра! — торопил Манин.

— Она простая. Вот ты, Виктор Алексеевич, как проводишь явки со своей агентурой — по плану или по настроению?

— Что? Ты… — осекся Манин и через мгновение сорвался на крик: — Капитан, не борзей! Не тебе меня проверять! Есть начальники повыше твоего!

— Виктор Алексеевич, какая муха тебя укусила? Какая еще проверка? Успокойся! Я имел в виду совсем другое, — пытался образумить его Николаев.

— Тоже мне, нашел дурака! Думаешь меня на липе подловить? Вот смотри мою рабочую тетрадь! В ней график явок с агентурой расписан на два месяца вперед! — негодовал Манин и дернулся к сейфу.

— Погоди, Виктор Алексеевич! Остынь! Ну сам подумай, если ты планируешь явки с агентами, то что тогда говорить о немцах. Вывод только один, Винберг ездил на явки.

Манин замер. В одно мгновение на его лице сменилась целая гамма чувств. Он хлопнул себя по лбу и воскликнул:

— Юра, ты гений!

— Ну перестань. Гениями становятся после смерти. А я жить хочу, — отшутился Николаев и пояснил: — Просто надо было посмотреть на материал под другим ракурсом.

— Да! Да, ты абсолютно прав. Извини, Юра, за то, что наговорил.

— Да и я тоже хорош, не оттуда зашел.

— Забыли! Главное, мы движемся туда, куда надо! За Винбергом надо немедленно пускать наружку! — заключил Манин.

— Да! — согласился Николаев.

Свои выводы и предложения по дальнейшей проверке Винберга они доложили заместителю начальника управления полковнику Сазонову. Тот находился в отделе с проверкой. Выслушав, он оказался перед сложным выбором. В Западном Берлине хозяевами положения являлись западные спецслужбы. Поэтому любая ошибка разведчиков наружного наблюдения могла дорого обойтись и обернуться серьезным политическим ущербом. Сазонов решил рискнуть и распорядился направить за Винбергом наружку.

Наступили выходные. Отправляясь в Западный Берлин, шпион не подозревал, что за ним следит не одна пара внимательных глаз. Его поведение говорило опытным разведчикам наружного наблюдения, что перед ними далеко не обыватель. Тихий, как мышь, переводчик строительной конторы оказался матерым американским агентом. Винберг квалифицированно проверялся, петлял по улицам и проходным дворам, менял транспорт. Не заметив разведчиков наружного наблюдения, он вошел в аптечный киоск «Дрогерия» на Грольманштрассе и находился в нем около полутора часов.

На следующий день сводка наблюдения легла на стол капитана Николаева. Он сверил адрес, где задержался Винберг, с оперативным учетом управления, и все стало на свои места. Аптечный киоск «Дрогерия» был известен советским контрразведчикам как явочная квартира американской спецслужбы.

Теперь основное внимание Николаева, Манина и его подчиненных было сосредоточено на выявлении и документальном закреплении шпионской деятельности Винберга. Но оказалось, что сделать это не просто. Шпион не пользовался фотоаппаратом, не пытался похищать служебные документы или снимать с них копии, а полагался на свою феноменальную память.

Манин и Николаев ломали головы над тем, как изобличить Винберга, и придумали оперативную комбинацию. Неделю назад шпион на своей машине попал в аварию. Ее ремонт требовал значительных материальных затрат. Они стали совсем неподъемными, когда владелец авторемонтной мастерской, не без подсказки военных контрразведчиков, обнаружил ряд серьезных неисправностей в двигателе. Надежный агент МГБ в Ной-Руппинской строительной конторе еще более усугубил ситуацию для Винберга. Он нашел к чему придраться в работе переводчика и лишил его квартальной премии.

Под грузом проблемы шпион потерял равновесие. В первый же выходной день он отправился в Западный Берлин на встречу с резидентом американской разведки и вернулся ни с чем. В ЦРУ за воздух отказались платить. Николаев и Манин посчитали, что пришло время ввести в действие вторую часть задуманной ими оперативной комбинации.

В конце рабочего дня в кабинете Винберга появился хорошо знакомый ему майор Резник из военно-строительного управления ГСОВГ. Он был навеселе, и тому имелась причина. Заканчивался срок службы в ГДР, и ему предстояло возвращение на родину, в Прибалтику, в Ригу. Перед отъездом он не мог не заехать и не проститься с земляком, «душкой Зигфридом». Из пузатого портфеля Резник извлек и выставил на стол бутылку водки «Столичная». Вслед за ней появились свертки с закуской. Внимание Винберга привлекли не столько они, сколько мелькавшие перед глазами документы с грифами «секретно», «для служебного пользования». Это, как ему представлялось, был тот самый шанс разом решить свои материальные проблемы и поднять ставку перед американцами.

Не поскупившись, Винберг достал из холодильника сосиски, бутылку шнапса, разлил по рюмкам и произнес тост «за друга Дмитрия». Резник расчувствовался, заплетающимся языком лепетал о скорой встрече с семьей. Винберг поддакивал и не забывал подливать в рюмки. Вскоре Резника развезло. Он отвалился на кушетку и заснул. Шпион коршуном вцепился в портфель, выскочил в соседнюю комнату и вытряхнул его содержимое на стол. Лиловые штампы «секретно», «для служебного пользования» говорили Винбергу, что в его руки попало настоящее сокровище. Достав кальку, он принялся лихорадочно снимать копии. Пошел второй час, от напряжения ломило спину, перед глазами плясали черные точки, а он все не мог остановиться. Скрип кушетки заставил его похолодеть. Придя в себя, Винберг непослушными руками запихнул документы в портфель, копии спрятал под курткой и возвратился в комнату.

Резник медленно приходил в себя. Усевшись на кушетке, он осоловело хлопал глазами и что-то невнятно бормотал себе под нос. Винберг юлой крутился вокруг него и заглядывал в глаза. В них была пустота. Сунув портфель в руки Резника, Винберг проводил его к машине и вместе с водителем с трудом втиснул на заднее сидение.