— Что? — Лоренс посмотрел на меня. — Что я натворил?

— Мог бы сделать над собой усилие, — сказала я.

— Да, но… Я подумал, что мне без тебя сегодня будет одиноко. Не самая легкая ситуация, так просто к ней не привыкнешь.

— Пчелка — моя гостья, Лоренс. Мог бы хотя бы вести себя вежливо.

— Просто мне кажется, что ты не понимаешь, во что ты себя втягиваешь, Сара. Я не думаю, что это хорошо для тебя — позволять этой девушке оставаться здесь. Всякий раз, увидев ее, ты будешь вспоминать о том, что случилось в Африке.

— Я прожила два года, отрицая то, что там случилось. Я это игнорировала, посылала куда подальше. Это же делал Эндрю, и в конце концов это его убило. Но я не позволю этому убить меня и Чарли. Я собираюсь помочь Пчелке и сделать все правильно, и тогда я смогу жить дальше.

— Да, но что, если у тебя не получится сделать все правильно? Ты же знаешь, каков самый вероятный исход событий для этой девушки, верно? Ее депортируют.

— Уверена, до этого не дойдет.

— Сара, у нас целый отдел в поте лица старается, чтобы до этого доходило. Официально Нигерия считается достаточно безопасной страной, а девушка сама признается, что здесь у нее нет родственников. У властей есть все основания не позволить ей остаться.

— Я не могу не попытаться.

— Ты утонешь в бюрократических дебрях, а потом ее все равно отправят домой. Тебе будет больно. Ты будешь страдать. А тебе это сейчас меньше всего нужно. Тебе нужны положительные эмоции. У тебя есть сын, которого ты теперь вынуждена одна растить. Тебе нужны люди, которые подпитывали бы тебя энергией, а не забирали ее.

— И ты — как раз такой человек, да?

Лоренс пристально посмотрел на меня и наклонился к столу:

— Я хочу что-то значить для тебя, Сара. Я захотел этого с того самого момента, когда ты вошла в мою жизнь со своим репортерским блокнотом и диктофоном, который ты так и не включила. И ведь я не бросил тебя, правда? Несмотря ни на что. Несмотря на мою жену, несмотря на твоего мужа, несмотря, черт побери, на всех остальных. Нам хорошо вместе, Сара. Разве ты хочешь от этого отказаться?

Я вздохнула:

— Я думаю, что теперь суть не в том, чтобы нам было хорошо.

— Хочешь, чтобы я ушел? Суть в том, чтобы мы поступали так, как будет лучше для тебя. И я не собираюсь отступаться только из-за того, что все стало так серьезно. Но тебе придется сделать выбор. Я не смогу помочь тебе, если ты собираешься думать только об этой девушке.

У меня кровь отхлынула от лица. Я проговорила так тихо и спокойно, как только могла:

— Только не говори мне, что я должна сделать выбор между ней и тобой.

— Нет, я не это имел в виду. Я хочу сказать, что тебе придется выбрать между своей жизнью и ее жизнью. В какой-то момент тебе придется начать думать о будущем для себя и Чарли. Благотворительность, милосердие — это очень мило, Сара, но должна быть какая-то логическая точка, когда благотворительность и милосердие заканчиваются.

Я хлопнула по столу ладонью покалеченной руки:

— Я себе палец отрубила ради этой девочки! А ты мне говоришь, что у того, что вот так началось, должно быть какое-то логическое завершение? Ты вправду хочешь, чтобы я сделала такой выбор? Я отрубила треклятый палец! Думаешь, я тебя не смогу отрубить?

Молчание. Лоренс встал. Стул, на котором он сидел, скрипнул.

— Прости, — сказал Лоренс. — Мне не стоило приезжать.

— Да. Пожалуй, не стоило.

Я сидела за кухонным столом. Я слышала, как Лоренс снял пальто с вешалки в прихожей и поднял дорожную сумку. Услышав, как открылась дверь, я встала. Когда я вышла на крыльцо, Лоренс уже прошел половину пути по дорожке до калитки.

— Лоренс?

Он обернулся.

— Куда ты собрался? Ты же не можешь вернуться домой.

— О! На самом деле я об этом не подумал.

— Ты же будто бы в Бирмингеме.

Он пожал плечами:

— Отправлюсь в отель. Мне это пойдет на пользу. Почитаю книгу о руководящей работе. Может, и вправду что-то усвою.

— О, Лоренс, иди ко мне.

Я протянула к нему руки. Он вернулся на крыльцо, и я обняла его и прижалась губами к его шее. Он стоял неподвижно. Я вдыхала его запах и вспоминала все наши послеполуденные встречи в гостиницах.

— Ты и вправду неудачник, — прошептала я.

— Я просто чувствую себя в высшей степени глупо. Я все продумал. Взял отгулы, сочинил историю для Линды. Я даже игрушки для детей купил — на случай, если забуду сделать это по пути домой. Все продумал. Решил, что для тебя это будет приятный сюрприз, а… Ну, в общем, сюрприз все-таки получился, верно?

Я погладила его по щеке:

— Прости меня. Прости, что на тебя накричала. Спасибо, что приехал меня навестить. Пожалуйста, не уезжай в гостиницу и не сиди там один-одинешенек. Я этого не вынесу. Пожалуйста, останься.

— Что? Сейчас?

— Да. Пожалуйста.

— Даже не знаю, хорошая ли это мысль, Сара. Возможно, мне стоит сделать шаг назад и подумать о том, что мы значим друг для друга. То, что ты сказала только что… насчет того, чтобы отрубить меня…

— Прекрати немедленно, хитрый ты мерзавец. Прекрати, пока я не передумала.

Лоренс был готов улыбнуться. Я сцепила пальцы у него на затылке:

— Я не все сказала. Я должна была сказать, что если я тебя отрублю, это будет больнее, чем отрубить палец.

Лоренс долго молча смотрел на меня, а потом сказал:

— О, Сара.

Мы поднялись наверх, и я даже не сразу подумала, что мы собрались заняться сексом на кровати, которую я делила с Эндрю. Я сосредоточилась на Лоренсе. Я прикасалась губами к мягким волоскам на его груди, я сняла с него одежду, а потом что-то произошло — то ли застежку моего бюстгальтера заклинило, то ли пряжка на ремне Лоренса расстегнулась не сразу, точно не помню, — из-за чего мы прервали наши страстные ласки, и я осознала, что Лоренс лежит на той стороне кровати, где всегда лежал Эндрю, что его кожа прикасается к простыням, к которым прикасалась кожа Эндрю, что спина Лоренса, гладкая и горячая от пота, лежит в небольшом углублении, образованном в матрасе спиной Эндрю. Я растерялась и замерла. Лоренс это, видимо, почувствовал, но не стал останавливаться. Он лег на меня. Я, наверное, была ему очень благодарна за то, что он, не задумываясь, провел нас обоих через этот момент растерянности. Я позволила себе наслаждаться гладкостью его кожи, деликатностью его движений, его легкостью. Лоренс был высокого роста, но его телосложение было хрупким. С Эндрю секс получался грубоватым, и я стонала не только от удовольствия, но и в знак протеста. Вот почему я так любила секс с Лоренсом — из-за роскошной, головокружительной легкости. Но сегодня что-то было не так. Возможно, мешало присутствие Эндрю. Оно пока сохранялось в этой комнате. Его книги и бумаги лежали повсюду. И когда я подумала об Эндрю, я тут же подумала о Пчелке. Лоренс занимался со мной любовью, и одна часть меня была от этого в восторге. А другая часть меня думала: утром я должна позвонить в агентство пограничной и иммиграционной службы и начать разыскивать бумаги Пчелки, а потом нужно будет найти ее доверенное лицо и начать процедуру подачи прошения, и… и…