Сказав это, Володя тут же пожалел о сказанном, но было уже поздно: Тамара Григорьевна охнула и побелела так, что Яковлев принялся судорожно искать нашатырный спирт, который принес с кухни и сунул впопыхах в свой карман. К счастью, на сей раз обошлось без обморока.

— Ой!.. Вы думаете, это Женя?.. Ой нет, не может быть… Он, конечно, обманщик, но совершенно непохож на… — Она умолкла, не решаясь вслух произнести слово «убийца».

— Конечно нет! — поспешно заговорил Яковлев. — Не волнуйтесь вы так!

— Но, с другой стороны, — она, казалось, не услышала Яковлева, — он мог обмануть моего зятя с деньгами, испугаться и… Ох, не знаю, я ничего уже не знаю и не понимаю!

Тамара Григорьевна сжалась в комок, обхватив себя руками и жалобно посмотрела на Володю. На его счастье, отвечать ему ничего не пришлось: именно в этот момент в прихожей раздался звонок, и женщина вздрогнула, испугавшись уже по другой причине.

— Это ваши? — беспомощно пролепетала она.

— Надеюсь! Кстати, следователь — чудесный парень, он вам понравится!

И, сорвавшись с места, Яковлев сам бросился открывать.

— С тебя бутылка! — Азаров вошел первым и лихо подмигнул Владимиру. — Судью вернули с полдороги, она домой намылилась, обедать… Черт бы побрал чертовы законы, а? Раньше б за минуту настрочил постановление — и никакой головной боли… Знакомься, этот беленький — лейтенант Силин из горотдела, рыженький — носитель дивной фамилии Ластивка! Оттуда же, как ты уже понял… Ну что тут у тебя?

Оба оперативника были довольно молодыми ребятами, судя по тому как аккуратно просочились в прихожую, охотно держались в тени Азарова, слегка улыбаясь по поводу его краснобайства.

— У меня то, о чем я тебе и сообщил по телефону, — тоже улыбнулся Яковлев и вопросительно глянул за спины оперов: на лестничной площадке нерешительно переминались с ноги на ногу пожилая женщина и молодой черноглазый парень с восточными чертами лица.

— Понятые, — пояснил очевидное Азаров. — По дороге прихватили… Оба дворники из соседнего РЭУ. Устроит?

— Ну ты даешь! — искренне восхитился Яковлев. — За какие-то полчаса все сделал и людей нашел!

— Знай наших! Да, тебе, кстати, звонило твое начальство! У тебя что, роуминга на телефоне нет, что ли?

— Опять забыл деньги положить на телефон, — смутился Володя. — Кто звонил?

— Звонил мужик с такой фамилией странной… Что-то из Моцарта…

— Турецкий Сан Борисыч собственной персоной! — фыркнул Володя, решив это азаровское «что-то из Моцарта» взять на вооружение и при случае использовать с максимальной отдачей.

Разговор с Ларисой Сергеевной Суриной, вылившийся в ее монолог, изредка прерываемый вопросами Турецкого, длился уже около полутора часов. По идее, собеседница Александра Борисовича должна была устать, однако, как отметил и он, и Олег, сменивший в магнитофоне уже вторую кассету, с ней как раз происходило обратное. По мере своего рассказа женщина словно оживала. Во всяком случае, уже не выглядела такой безразличной и уставшей, как в первые минуты их общения. Тем не менее пора было закругляться.

— Лариса Сергеевна, — спросил Турецкий, дождавшись паузы, — скажите, когда вы узнали о романе вашей подруги и мужа?

Сурина усмехнулась и покачала головой:

— Как все жены — в последнюю очередь, от самого Вадима. Одновременно он объявил мне тогда впервые о разводе… Александр Борисович, я понимаю, что уже отняла у вас уйму времени, но я… Можно по порядку? Иначе вы не поймете…

Вероятно, все дело было в том, что мысль о возможной измене мужа, да еще измене с ее единственной подругой, была последней мыслью, которая могла прийти ей в голову. Лара давно уже свыклась с тем, что ее пожилой супруг слишком стар для измен и конечно же просто обязан в силу возраста «молиться» на молодую жену… Почему? Да просто потому, что так бывает всегда!

Кроме того, Сурин, видимо чувствуя свою вину перед Ларисой, до тех пор пока не узнал о своем сопернике, был с ней особенно нежен, заботлив, всякий раз как собирался исчезнуть из дома на несколько дней, подробно рассказывал, куда и для чего отправляется. Прежде он так не делал, а тогда, в первые месяцы после дня рождения, на котором познакомился с Верой, вдруг начал… Врал, конечно! Но откуда ей было это знать?

Что касается Веры, у которой вдруг окончательно не стало времени на встречи с Ларисой, тут тоже не было ничего удивительного. Беляева всегда работала много и упорно, сумела сделаться правой рукой своей хозяйки. А тут еще, по ее словам, их здорово подвела одна из моделек, забеременев и в этой связи покинув агентство. И Вере даже пришлось какое-то время выходить на подиум. В ее-то возрасте и с ее абсолютно уже не модельной фигурой секс-бомбы! Но и тут мысль об обмане не закралась в Ларисину доверчивую головку.

— На самом деле, — невесело улыбнулась Сурина, — Вера оказалась настоящей садисткой, способной на самое тонкое издевательство. Представляете, по телефону она мне с таким торжеством чуть ли не хвасталась, что у нее наконец появился «настоящий мужик» — то, что надо! Собирается покупать ей квартиру. Потом специально позвонила сказать, что купил и что теперь не только у нее, но и у нас с Евгением будут замечательные условия для свиданий… А я, как последняя дурочка, радовалась за нее, поздравляла, понятия не имея, что речь идет о моем собственном муже.

Александр Борисович невольно качал головой: не то чтобы женское коварство было для него в новинку, но то, о чем рассказывала Сурина, и впрямь было слишком и действительно попахивало садизмом… Как же должна была Вера Дмитриевна Беляева ненавидеть свою «подругу», как завидовать ей все эти годы, чтобы затем столь изощренно издеваться над ней?.. При этом скрывая свои подлинные чувства и, как вскоре услышали Турецкий с Олегом, вынашивая еще более коварный план.

«Настоящий мужик» не только купил Вере очень хорошую однокомнатную квартиру неподалеку от метро «Менделеевская», но и обставил ее со всей щедростью, которую только можно представить. Именно тогда-то Лариса и увиделась с Беляевой впервые за несколько месяцев.

В очередной раз приехал в Москву Лопухин, и они должны были встретиться, как обычно, в Верином жилище, на ее новой квартире. Лариса приехала туда раньше и, к своему удивлению и радости, застала там хозяйку — правда уже на выходе. Помнится, еще подумала тогда, что Верунчик специально задержалась, чтобы лично передать ей ключ, который обычно оставляла под ковриком у порога, а главное — лично показать гнездышко. Она отлично понимала ее! После стольких лет неудач и обломов — наконец-то повезло!

— Ну повезло мне все-таки не до конца, — вздохнула Беляева. — Мой возлюбленный, как это у них и водится, женат… Ничего, это уже ненадолго!

Во взгляде подруги, брошенном на Ларису, мелькнуло торжество, которому та не придала значения. Точнее, придала, но вовсе не то…

— Он что, твердо обещал тебе развестись? — спросила она у Веры. — Смотри, они все поначалу это обещают, а потом…