кто как пойдет, где разместить для огневой поддержки минометные батареи. В это время Грозный был уже заблокирован, по узлам обороны противника велся обстрел, подавлялись выявленные огневые точки.

Макет нам в дальнейшем здорово помог, его готовили командиры бригад, офицеры управления, начальники штабов. Сделали его очень просто. Распилили на чурочки березку. Вот это домик, это улочка… Вся география Старой Сунжи была выложена из подручных средств.

Булгаков был грамотным и опытным командующим, и он вовремя сориентировался, где усилить, где ослабить наше влияние. На первом этапе мы ведь свою задачу полностью выполнили. Хотя на нашем направлении нам тоже говорили — мол, давайте дальше вперед. Но просто это было нецелесообразно. Мы спешно подготовили донесение, доложили Булгакову, и он дал команду перейти к обороне на рубеже. Потому что если переходить к войсковой операции, то все прекрасно знают, сколько нужно сил и средств, чтобы войти в город. Вот, например, в 3-м и 4-м микрорайонах количество домов исчисляется десятками. Так разве можно взять микрорайон батальоном?! Батальону по силам максимум квартал.

Вот почему на улице Лермонтова остановились. Точных данных о противнике мы не имели, личного состава у нас было ограниченное количество, только два батальона. Один батальон 101-й бригады, один — 33-й. С такими силами выходить на высотные здания… На плане Грозного хорошо видно — там оставалось 300–400 метров от улицы Лермонтова до ряда высотных домов, где уже сидели боевики. В микрорайонах пять или шесть----улиц на нас выходило, то есть если наши силы распылять, то получалось человек по двадцать-тридцать на каждую улицу. Нереально. А кроме того, когда мы встали на рубеже по улице Лермонтова, то по нам бандиты сразу открыли довольно плотный огонь, в том числе и с использованием минометов. Пришлось занять этот рубеж, рассредоточиться, закрыть всю линию с поля от парников. Стали готовить огневые точки, оседлав все ключевые, выгодные угловые дома. Мы рассредоточились от реки Сунжа до парников. Получилась дуга.

У нас из артиллерии были две батареи 120-мм минометов и одна 82-мм, которые принадлежали 33-й и 101-й бригадам. Им пришлось активно поработать. А вот артиллерию старших начальников очень тяжело было вытянуть на себя. Удавалось это только в отдельных случаях. Если бы она была придана, мы бы могли ею командовать. Но она ж была минобороновская, а офицеры и генералы Российской армии применяли ее сообразно со своими нуждами — на наиболее важных, по их мнению, участках. Мы оперативно ее использовать не могли. Хотя представители Минобороны у нас были, один взвод на БМП-2 был придан и артиллерист, командир батареи, как артиллерийский наводчик. Но артиллерию давали очень неохотно. Наверное, были более важные участки в то время. Может, считали, что мы сами справляемся.

Да, в первый день — 26 декабря мы понесли потери наиболее ощутимые, потому что наобум шли. Потом, как вышли на этот рубеж по улице Лермонтова в Старой Сунже, выполнив задачу дня, то уже дальше не двигались. Начались позиционные бои на окраине Грозного. Мы вынуждены были район закрыть, потому что там было постоянное перемещение мирных жителей — туда-сюда, в обе стороны. Мы эту практику прекратили, жестко заблокировав всю территорию вокруг. Потом подтянули к себе 20-й отряд спецназа, направили его на правый фланг. Отряд хороший, с ним в Ботлихе воевали. Ребята молодцы. У них была хорошая современная радиоаппаратура, специальные сканирующие устройства. Мы начали перехватывать "духовские" переговоры. Посадили переводчиков. Они все подробно записывали и переводили. И мы сразу стали владеть обстановкой. А потом и ФСБ нам помогло очень. Когда эти радиоперехватывающие посты заработали, мы уже стали постепенно представлять, что перед нами творится. Немножко раскрыли группировку противостоящую. Оказалось, что напротив нас в микрорайонах стоят второй ингушский полк, группа “Кандагар”, группа “Джамаат”.

Нам принесли данные, что за 3-м и 4-м микрорайонами парковая зона и в ней скопление арабов, которые разбили там свой лагерь. Я доложил генералу Булгакову, что у меня нет адекватных средств воздействия — не достаю до арабов минометным огнем. Через десять-пятнадцать минут пошло воздействие на противника — нанесли удар реактивными системами залпового огня”.

На рубеже 33-й и 101-й бригад была организована крепкая оборонительная линия. Установлены минные поля, система огня полностью перекрывала стыки между подразделениями. Каждый квадрат перед позициями был пристрелян минометными батареями. Как оказалось, не зря. Несмотря на позиционный характер боев на этом направлении, боевики несколько раз предпринимали отчаянные попытки прорваться через Старую Сунжу из города. Особенно настойчивыми они были в декабрьские предновогодние дни и в первые числа января 2000 года. Боевики упорно искали стыки между подразделениями, старались обойти войска по флангам обороны. Однако им так и не удалось прорваться через боевые порядки группировки на этом направлении. Вместе с тем напряженные боевые действия велись здесь в течение почти двух недель, пока рубеж занимали подразделения внутренних войск. Особенно интенсивным был снайперский и минометный огонь со стороны бандформирований. Боевики, большую часть которых здесь составляли опытные наемники и немало повоевавшие ваххабиты, вели его профессионально, грамотно — это отмечали многие офицеры, участвовавшие в боях на улице Лермонтова.

Из дневника командира 1 — го батальона 33-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск майора Э.Насрединова:

“26.12.1999 г. Начался штурм города.

Когда мы дошли до рубежа улицы Лермонтова, со стороны третьего микрорайона бандформированиями был открыт огонь из стрелкового оружия и гранатометов по боевым порядкам подразделения. Свою активность проявили снайперы противника. В 12.30 от их огня погиб один военнослужащий оперативной бригады Северо-Кавказского округа ВВ МВД РФ (101 брон. — Авт.) и пятеро получили ранения. В 15.00 при обстреле позиций огнем боевиков из ПТУР была уничтожена БМП. Экипаж остался жив, машина восстановлению не подлежит. В это же время ранен старший сержант Филатов. Возможности вынести его с поля боя не представлялось — огонь “чехов” был слишком интенсивным. Военнослужащий пропал без вести. В 16.30 при обстреле боевиками огневых позиций из минометов получили ранения разной степени тяжести четверо военнослужащих части: подполковник Никольский, сержант Быков (остался в строю), ефрейтор Бортнинкас, ефрейтор Илюшкин, семь бойцов ОМОН. Бой продолжался до 19.00. Батальон задачу дня выполнил.

Потери боевиков: уничтожили центр космической связи, около десяти человек пехоты, подавили более пятнадцати огневых точек, разбили позиции минометов. Уничтожили склад боеприпасов.

27.12.1999 г. Прочно удерживая позиции, продолжали огнем с места уничтожать