ЗАПУТАННЫЙ КОНФЛИКТ

В центре Лондона на площади Ватерлоо, на пересечении Риджент-стрит и Пэлл-Мэлл, стоит памятник, который не включен в большинство туристических маршрутов. В композицию монумента, открытого в 1861 г., входят три фигуры королевских гвардейцев в медвежьих шапках, над которыми возвышается бронзовая женская фигура с гордо разведенными руками, изначально олицетворявшая Честь (впоследствии Победу)[360]. Этот красивый памятник воздвигнут в память о 2162 офицерах, унтер-офицерах и рядовых гвардии, погибших во время Крымской кампании 1854–1856 гг. Один из самых впечатляющих мемориалов Крымской войны в Соединенном Королевстве, он напоминает о конфликте, который стал олицетворением ошибок политиков, некомпетентности военных и ненужных жертв[361].

Если о нем и вспоминают, то лишь самые яркие эпизоды сражения в далеком Крыму: стойкость 93-го шотландского полка под Балаклавой (впоследствии увековеченная как «тонкая красная линия») и вошедшая в британский национальный фольклор безрассудная атака Легкой бригады[362]. Не забывают и про икону Викторианской эпохи, медсестру Флоренс Найтингейл — «леди со светильником». Бродя по закоулкам многих британских городов, вы можете наткнуться на большое количество улиц, названных в честь Альмы, Балаклавы и Инкермана, причем больше всего улиц с названием Альма. Севастополь, наоборот, встречается крайне редко[363]. Эти названия напоминают о почти забытых сражениях, которые произошли более 160 лет назад и значения которых уже никто не помнит. «Восточная» война против России, включавшая морские операции на Балтике и на Дальнем Востоке, а также столкновение стратегических амбиций, ставшее первопричиной конфликта, не слишком хорошо известны широкой публике[364].

Хотя не менее пятидесяти девяти подразделениям британской армии было присвоено почетное звание «Севастопольский», в Лондоне — в отличие от Парижа — нет величественного бульвара в память об осаде города, взятие которого было главной целью злополучной экспедиции союзников в Крым летом 1854 г.[365]. Первое большое сражение за Севастополь остается свидетельством и данью героизму и мужеству, проявленному обеими сторонами, и русскими, и союзниками. Как бы то ни было, взятие города в сентябре 1855 г. стало в основном заслугой французской армии. Вклад британцев в победу был относительно невелик, за несколькими исключениями. Королевский флот Великобритании не смог разрушить форты Севастополя, но тем не менее прекрасно справился со своей традиционной задачей по транспортировке и снабжению британского экспедиционного корпуса. Несмотря на огромные потери и финансовые затраты, конфликт с Россией воспринимался в Британии как неудачная случайность. Серьезные недостатки были выявлены в управлении британской армией, а также в системах снабжения и медицинской помощи в Крыму. Газетные репортажи о неудачах, трудностях и болезнях вызывали негодование нации.

Крымская кампания стала предметом парламентского расследования. В 1855 г. специальный комитет, председателем которого был энергичный депутат от Либеральной партии Джон Робак, заседал почти ежедневно на протяжении четырех месяцев[366]. В его отчете содержится жесткая критика бывшего премьер-министра лорда Абердина. Его коалиционный кабинет уже был отправлен в отставку 26 января того же года после следующего предложения парламента: «Необходимо назначить специальный комитет для расследования состояния нашей армии до Севастополя, а также действий министерств, обязанных удовлетворять нужды армии»[367].

После окончания войны Франция, временный и выгодный на том этапе союзник в борьбе против России, вернулась к своей исторической роли главной угрозы Британии. По иронии судьбы главная военно-морская база страны была значительно укреплена против предполагаемой атаки французов с помощью кольца новых оборонительных сооружений, при строительстве которых учитывался опыт осады Севастополя. Внушительные останки этих «капризов Пальмерстона» сохранились до сегодняшнего дня. Например, форт Нельсон может служить ярким примером фортификаций и вооружений середины XIX в., когда инженеры и артиллеристы боролись за военное преимущество. Однако единственные выстрелы, которые слышали эти британские форты, прозвучали в воздушных боях над Портсмутом во время Второй мировой войны. В конце 1850-х гг., когда еще была свежа память о Севастополе, угроза повторения судьбы города на южном побережье Англии казалась вполне реальной и британскому премьер-министру лорду Пальмерстону, и британскому обществу. Угроза появилась с внедрением паровых двигателей, что сделало возможным неожиданный бросок через Ла-Манш, немыслимый в век паруса.