Еще один образный прототип идеи Бога – добрый Волшебник. Волшебники, как известно, населяют сказки. Кажется, в наших отечественных сказках мир предстает более враждебным, чем стоило бы: то Баба-яга, то Кощей, то Леший, то Соловей-разбойник. Хотя американские психоаналитики, приводя в пример именно русские народные сказки, считают, что злых персонажей не нужно бояться, с ними нужно договариваться, а если надо, то и бороться, и обманывать их. В каждой душе живут не только светлые персонажи, но и темные. Всё как в жизни. Русские сказки, по мнению известного психоаналитика Клариссы Эстес, позволяют развивать интуицию ребенка, тренировать его инстинктивную сферу. В жизни полно ситуаций, которые требуют колоссального напряжения внутренних ресурсов, разрешить которые можно, только полагаясь, если хотите, на свой собственный острый нюх, интуитивно. Трудно не согласиться с Эстес. Помните: направо пойдешь, налево пойдешь, прямо пойдешь?.. Волнительный момент. Типичная, между прочим, жизненная ситуация.

Итак, сказки – еще одна ступенька на пути к разговору о важных и существенных темах.

– Так как же прямо ответить на вопрос о том, есть Бог или нет? – спрашивает родитель.

– Однозначно нужно отвечать, что есть. Утвердительно. Он есть! Хотя бы потому, что на сегодняшний день большинство жителей планеты уверены в его существовании. А является он идеей, живым существом или сущностью жизни, ребенку предстоит исследовать позже или самому. Можно ответить более точно: «Большинство людей думает, что Бог есть, и это помогает им жить».

Отвечая на вопросы ребенка, важно не закрывать тему, а озадачивать его и оставлять возможность для других вопросов и рассуждений. Это значит, что мы всегда должны быть готовы к тому, чтобы честно признаться:

– Я пока не могу ответить на этот вопрос. Давай подумаем… Давай поспрашиваем?

К сожалению, директивные методы воспитания, принятые у нас в семьях, приводят к тому, что ребенок, как правило, больше никогда не обратится к вам с вопросом, который ему так тяжело дался.

Единственное, против чего я бы возражала, страх перед небесными силами.

Однажды в Париже мне пришлось консультировать семью наших журналистов. Это замечательное семейство, очень дружное, красивое, я их очень люблю, мы продолжаем дружить по возвращении в Москву. Но тогда их самый младший сын Вася испытывал трудности в адаптации к французской школе, жался по углам, ни с кем не разговаривал. Даже дома со своей замечательной мамой. Именно это и послужило поводом разыскать меня в Париже, во время одной из моих экспедиций.

Обычная консультация с психологом состоит из трех частей. Во время первой я выслушиваю родителей, во время второй мы беседуем с ребенком, во время третьей я делюсь своими открытиями и соображениями с родителями, и мы обсуждаем, в каком направлении будем двигаться дальше.

Родительская версия состояла в том, что ребенок чем-то серьезно болен и, возможно, нуждается в помощи психиатра.

– Он подолгу не может уснуть. Боится оставаться один. Я ложусь с ним, но он вертится, постоянно проверяет, на месте ли я, – говорила мама.

– Он у нас поздний, последний из четверых, может, мы мало им занимаемся? – сомневался папа.

Васю я попросила принести карандаши и его любимые рисунки, потому что уже знала от родителей, что он любит рисовать, лепить и может заниматься этим часами.

– Привет! Тебе удобно сидеть на краешке дивана? Давай, подвигайся ко мне.

Я обняла Васю. Казалось, мы объединены в единую скульптуру. Мы склонились над рисунками.

– Я очень рада тому, что смогла с тобой познакомиться. Вижу, ты очень талантливый мальчик. Здорово, что ты рисуешь. Но знаешь, я тоже – хороший и любопытный человек. Я – психолог.

Вася кивнул. Было видно, что он испытывает огромный интерес и готов пообщаться.

– А ты знаешь, что делает психолог?

– Помогает детям?

– Молодец!

– Мне нужно вам рассказать.

– Правда? Я понимаю…

– Он меня мучит.

– Кто? Молчит.

– Это кто-то в семье?

– Нет, – улыбается.

– Большой?

– Угу.

– Белый?

– Зеленый.

– Ты забыл, как его зовут?

– Нет. Не могу сказать.

– Пообещал? – догадываюсь.

– Угу.

– А кому? Папе? Брату?

– Нет, ему.

– То есть зеленому?

– Угу.

– Понятно. Ситуация у нас сложная. Что будем делать?

Пожимает плечами. Видно, что напряжен и хочет, чтобы ему помогли избавиться от секрета.

– А знаешь, что? Давай я отвернусь, а ты молча нарисуешь его, и я взгляну только одним глазиком? – иду я на уловку.

Он закрывает ладошкой листок и начинает что-то чертить. Я стою у окна, отвернувшись. Напротив огромный двор той школы, в которой учится Вася. Во время перемен десятки учеников играют во дворе. Но Вася жмется в углу, боясь, что его обидят. Эту сцену каждый день наблюдает мама Васи.

– Все!

Я поворачиваюсь, энергично двигаюсь в сторону мальчишки, чтобы сэкономить время, и заглядываю ему через плечо.

Вместо ожидаемого зеленого чудовища через весь лист было написано: «ЛУГАВЫЙ».

Ба! «Защити нас от Лукавого» – молитва «Отче наш». Я внимательно оглядываю комнату. По книжным полкам расставлены иконки.

С родителями Васи мы договорились, что молитву со словами: «Защити нас от Лукавого» на ночь будет читать отец. Так и сказали: пока Васе не исполнится 11 лет, некоторые важные дела они будут делать вместе, а некоторые – отец со старшим братом. В конце концов, это и есть их прямая обязанность – защищать. Мальчишка успокоился и ожил. Французский колледж по большому счету к психологическим трудностям мальчишки не имел никакого отношения. Вася ожил, стал спокойно и счастливо спать, играть со своими сверстниками-французами. Все как рукой сняло!

После долгого периода атеизма наши граждане особо ревностно и педантично следуют ныне религиозным канонам.

Пассионарность родителей может быть непонятной детям, отсутствие опыта общения с детьми на религиозные темы может привести не к сплочению семьи, а к отчуждению между родителем и ребенком. Архивы русской эмиграции в том же Париже хранят письменные свидетельства культуры общения о самых сокровенных вещах между детьми и родителями, детьми и педагогами. «Беседы с юношеством» православного философа и педагога Зеньковского – образец деликатности и внимательного отношения к юной, еще не окрепшей душе.