– Но с другой стороны, ты никогда не скрывал своего отношения к браку.

Капитан не ответил, продолжая пристально вглядываться в пламя.

– Девушку не принимали в свете здесь, в Нью-Йорке. Ее называли капитанской подстилкой. Подстилкой, слышишь?

Нервы Николаса были на пределе. Брэд заметил, как пульсирует жилка на его шее.

– В конечном итоге, ей пришлось уехать в Бостон. Возможно, для того, чтобы уберечь ребенка.

Николас резко вскинул голову.

– Какого ребенка?

– Многим это известно. Но, случайно узнав об этом в Гарварде, я специально все разузнал, поскольку это твой ребенок.

– Мой? Не будь идиотом!

– Ясно. Но в таком случае, она, действительно, подстилка, как ее называют.

Николас вскипел от ярости.

– Не лезь не в свое дело, Брэд. Тебя это не касается.

– Значит, ты сделал правильно, что не женился на ней. Ведь она пыталась защищать права своего чернокожего сводного брата, кажется, его зовут Натан. Должно быть, на плантации что-то произошло. Похоже, этого негра захотели вернуть на поля, поэтому сестра и уговорила его бежать. Она храбрая девушка, в этом не приходится сомневаться. Брат учится здесь, в городе. По-моему, на ботаника.

Бокал в руке Николаса разлетелся на тысячу блестящих осколков, и янтарная жидкость вылилась на ковер. Он не замечал, что его рука кровоточит, пока брат не вскочил с дивана.

– О, Боже! – Брэд вытащил из кармана платок и обмотал его вокруг пальцев Николаса. – А ты что думал?

Николас смотрел на брата, не в силах сказать ни слова. Он страшно побледнел, мысли его были далеко отсюда. Взглянув на Брэда, капитан заметил, что тот взволнован, и прочел на его лице немой вопрос. Когда Николас, наконец, заговорил, его голос звучал безжизненно.

– Я думал, что Натан ее любовник, что любит она его, а не меня. Мне казалось, что, Глори ловко обвела меня вокруг пальца, что она такая же, как и остальные женщины. Как я ошибался!

– Она не такая.

– Да!

– Ты совершил ошибку, это рано или поздно случается со всеми.

Николас покачал головой, его лицо приняло землисто-серый оттенок.

– Это больше, чем ошибка. Глори – лучшая из женщин, а я погубил ее!

Брэдфорд осторожно коснулся плеча брата.

– Еще не поздно все исправить.

Николас Капитан не смотрел на брата, его лоб покрылся бисеринками пота, руки, лежащие на коленях, дрожали.

– Она никогда не простит меня, Брэд.

– Ты не можешь говорить об этом с полной уверенностью. И потом, нужно подумать о ребенке.

– Не знаю, Брэд. Я совсем запутался. – Николас поднялся, и окровавленный носовой платок упал на шотландский ковер. Мужчина даже не думал поднимать его.

– Девушка нуждается в тебе, Николас, – мягко сказал Брэд.

Николас повернулся к брату, лицо его было так серьезно, словно решение, которое он собирался принять, изменит всю его жизнь.

– Я и наполовину не нужен ей так, как она мне, – наконец, проговорил он, потом слегка улыбнулся и опустил руку на плечо Брэдфорда.

– Спасибо тебе, Брэд. За все спасибо. Ты лучший друг, о котором можно мечтать. – Николас порывисто обнял брата. – А теперь, извини, мне нужно упаковать кое-какие вещи. – Он снова улыбнулся, но на этот раз той решительной улыбкой, которую так хорошо знал Брэд. – Утром я уезжаю. В Бостоне меня ждет одно незаконченное дело.

Приближалось Рождество, и с ним к Глори возвращалось прежнее состояние духа. Джордж Макмиллан стал частым гостем в особняке. Молодой женщине нравилось общаться с этим обаятельным и умным человеком. Так с ней не обходился еще ни один мужчина. Джордж прислушивался к мнению Глори, общаясь с ней на равных. Все больше и больше вовлекал он девушку в деятельность «Подземной железной дороги», пока, наконец, не появился за неделю до Рождества c молодой темнокожей парой.

– Как вы думаете, ваша тетушка позволит им провести несколько дней в подвале? Их ждет работа в Канаде, но сначала бедняги должны несколько дней отдохнуть.

– Пригласите их в гостиную, Джордж. Я поговорю с тетей Флоу.

В действительности, этот разговор уже состоялся, и Флоренс согласилась помогать всем, кто будет нуждаться в этом. Глори догадывалась, что тетушка приняла это решение в надежде, что в заботах о других племяннице будет проще не думать о своих бедах.

Вернувшись в гостиную через несколько минут, Глори познакомилась с молодыми людьми. Их звали Джексон и Белин.

– Мое полное имя Белинда, – объяснила хорошенькая негритянка. Сжимая темную руку мужа, она смотрела на него полными любви глазами и доверчиво улыбалась. Джексон так посмотрел на жену, что эта сцена всколыхнула в душе Глори болезненные воспоминания, и она поспешила отвернуться.

– Мы вам так благодарны, – заговорил высокий негр. – Нам многое пришлось пережить, чтобы добраться сюда. Но мы ни о чем не жалеем. На Севере даже воздух пахнет свободой.

Глори улыбнулась и потрепала Джексона по руке.

– Идемте. Вам приготовили место в подвале. Мы ожидали вашего приезда. – Они спустились в комнатку, расположенную внизу, – Сейчас я принесу ужин. Вас ждет широкая постель и множество одеял. – Глори многозначительно улыбнулась, глядя на влюбленных. – Думаю, вы найдете ее удобной.

Белин схватила руку Глори и поднесла ее к губам.

– Большое вам спасибо, госпожа. Мы с Джексоном никогда не забудем вашей доброты.

– Рада помочь. А теперь отдыхайте. Увидимся утром. – Поднимаясь по лестнице, она увидела Джорджа, ждущего ее с восхищенным выражением лица.

– Надеюсь, вы понимаете всю опасность положения, в которое себя вовлекаете, – наверное, в десятый раз предупредил Джордж девушку. Хотя жители Севера и выступали за уничтожение рабства, представители обществ, ведущих борьбу с ним, продолжали подвергаться гонениям. Их избивали, собрания разгоняли, сжигали газеты.

– Я не могу больше оставаться в стороне. Мой брат – наполовину негр. Разве простительно доверять тем, кто хочет сделать рабами таких людей, как он?

– Вы – необыкновенная женщина, Глори.

Девушка коснулась щеки Джорджа.

– А вы, Джордж, хороший человек.

Молодая темнокожая пара покинула дом за два дня до Рождества. Не боясь больше разоблачения, Глори, наконец, позволила себе расслабиться и наслаждаться приготовлениями к празднику. Она была уже на седьмом месяце беременности, живот заметно округлился, но в остальном фигура мало изменилась. Ребенок довольно часто шевелился. Будущая мать очень полюбила свою драгоценную ношу. В душе Глори надеялась, что родится мальчик, такой же красивый, как отец.

Снова и снова приходилось убеждать себя, что теперь ей совершенно безразличен Николас Блэкуэлл, что невозможно сильно любить человека, который обошелся с ней так жестоко. Мужчина, которого она любила, был не более, чем иллюзией. Негодяй, растоптавший ее как женщину, и был настоящим Николасом Блэкуэллом, грубым, безжалостным, использующим женщин только для удовлетворения потребностей, а потом избавляющимся от них, как от чего-то пустого и ненужного. Но от осознания этого Глори не становилось легче.